Причины смены настроения, приводившие к отступничеству Рональда Рейгана в ядерном вопросе, детально изучались и много раз обсуждались. Некоторые его приверженцы рассматривают Рейгана как стратегически мыслящего лидера, который решительно порвал с традиционным мышлением по поводу ядерного оружия, присущим его времени. Другие наблюдатели рассматривают Рейгана как безыскусного философа, который наивно и лихо подверг опасности опору Америки на ядерное оружие как на последнее средство сдерживания перед нападением. Определенная правда есть в обоих портретах. Рейган терпеть не мог идею ядерной войны и пришел к власти полным решимости заменить ядерный баланс устрашения какой-то более здравой стратегией, включая уничтожение ядерных вооружений. Но ему не хватало детальной стратегии для того, чтобы достичь этой цели. Кончилось все тем, что он воспринял Стратегическую оборонную инициативу (СОИ), неверно истолкованный план, на который делались повышенные ставки, предполагавший размещение в космосе противоракетного щита. Вера в этот план окончательно подорвала его мечту об уничтожении ядерного оружия. Шульц был настроен скептически в отношении этого проекта – как и Билл Перри, Сэм Нанн и Сид Дрелл, – но в конечном счете он согласился с ним.

Сомнения Рейгана относительно ядерного оружия могут быть отнесены к началу ядерной эры. В декабре 1945 года, всего лишь через четыре месяца после уничтожения Хиросимы, будущий президент договорился о том, что выступит на антиядерном митинге в Голливуде.[368]Рейган отказался только после того, как это посоветовала сделать своему киноактеру киностудия «Уорнер Бразерс», заявив, что его появление на митинге вступит в противоречие с контрактом со студией. В то время Рейган был либеральным демократом, но, даже сделав такой непростой поворот вправо и став губернатором в Калифорнии от республиканцев, он с подозрением относился к ядерному оружию. Несколько советников Рейгана в Сакраменто, которые позднее работали в качестве его главных советников в Белом доме, вспоминали, что, будучи губернатором, Рейган часто высказывал сомнения по поводу большой зависимости Америки от ядерного оружия. Рейган говорил им, что нельзя выиграть в атомной войне и что ее ни в коем случае не следует начинать, фраза, которую он будет повторять много раз в будущем.[369]

На национальном съезде республиканской партии в 1976 году Рейган обратился к ортодоксальному крылу партии после того, как они номинировали на пост президента Джеральда Форда. Отклонившись от принятого в такие моменты традиционного текста, Рейган говорил об опасности ядерной войны и о том, как будущие поколения узнают, «смогли ли мы сохранить наш мир от разрушения».[370]

Рейган не участвовал в президентской гонке в 1976 или 1980 годах как сторонник запрета ядерного оружия. В любом случае его резкие антисоветские высказывания и многократно повторяющиеся призывы к наращиванию американских вооруженных сил предполагали, что он будет наращивать ядерный потенциал Америки. Вместо того чтобы ослабить страхи по поводу ядерной конфронтации с Кремлем, жаркая риторика Рейгана разожгла озабоченность по поводу того, что он очень скоро станет нажимать на ядерный курок.

Его линия на конфронтацию скрывала подлинный панический страх перед ядерной войной. «Решение делать ставку на ядерное оружие принадлежит только мне, – писал Рейган в своей автобиографии. – У нас было множество планов на случай чрезвычайных обстоятельств в ответ на ядерное нападение. Но все может случиться так быстро, что я задавался вопросом, какое планирование или какие мотивировки могут быть применены при таком кризисе. Русские иногда держали свои подлодки с ядерными ракетами за пределами нашего Восточного побережья, которые могли бы превратить Белый дом в радиоактивную груду развалин в течение шести или восьми минут.

Шесть минут на реакцию появления сигнала на экране радара и на решение о начале Армагеддона!

Как можно разумно мыслить в такой момент?

В Пентагоне были люди, которые рассуждали в терминах военных действий и победы в ядерной войне. Для меня это был простой здравый смысл: ядерная война не может быть выиграна ни одной из сторон. Ее никогда не следует развязывать. Но что нам делать в том плане, чтобы попытаться предотвратить войну и перестать постоянно держать спусковой крючок на боевом взводе?»[371]

Команда Рейгана, которая в январе 1981 года заняла руководящие посты по обороне и национальной безопасности в Вашингтоне, состояла из сторонников жесткого курса в вопросах обороны. В их число входили министр обороны Каспар Уайнбергер и его помощники в Пентагоне, Билл Кейси в ЦРУ и аппарат национальной безопасности Белого дома. Государственный секретарь Александр Хейг, отставной армейский генерал, помощник Киссинджера, а позже руководитель аппарата Белого дома при Никсоне, был не так идеологически суров, как его коллеги, однако и он разделял их традиционные взгляды о Кремле и ядерном оружии.

Рейган возглавил нападки на Кремль в первые годы своего пребывания на посту президента. Всего через несколько дней после инаугурации он сказал о Кремле, что «они оставляют за собой право совершать любые преступления, лгать, обманывать».[372]Обращаясь к членам британского парламента в Лондоне в июне 1982 года, он говорил «о марше свободы и демократии, который выбросит марксизм-ленинизм на свалку истории».[373]И, что особенно знаменательно, он сказал собранию Национальной ассоциации евангелистов в марте 1983 года о том, что Советский Союз – это «империя зла».[374]

Его жесткие высказывания были подкреплены серией жестких политических решений, которые выходили далеко за рамки долгосрочной стратегии Америки, состоявшей в стремлении сдерживать Советский Союз. Вместо сдерживания Кремля Рейган, казалось, пытался нанести ему поражение. В одном жизненно важном документе – Директиве о решениях по национальной безопасности номер 75, принятой 17 января 1983 года, – содержится призыв воспрепятствовать советскому экспансионизму.[375]Белый дом подкрепил эти решения подъемом оборонных расходов и секретных операций, нацеленных на противодействие советскому влиянию в Польше, Афганистане, Центральной Америке, Африке и других районах.