— Что?

— Просто все это плохо пахнет. Очень плохо!

— Прости меня, — пробормотала Кэсси. — Мне очень жаль.

Сестра пропустила ее извинения мимо ушей.

— Они хотели знать, что ты говорила мне о том убитом мужчине. Я ответила правду: ты не упоминала его раньше, потому что никогда не рассказываешь о легионах мужиков, с которыми спишь.

— Да ладно тебе, Розмари, какие легионы?!

— Что я скажу Джессике и Тиму?

— Насколько я понимаю, ты не думаешь, что они будут гордиться теткой.

— Кэсси, я тебя люблю. Правда. Но какого черта ты творишь? Раньше такого не было. Я боюсь за мужа и детей. Скажи мне, во что ты вляпалась?

— Я ничего не сделала, — ответила она, убеждая себя, что не лжет (врать нужно всем одинаково). — Провела ночь в Дубае с интересным мужчиной. Когда я уходила, он был еще жив. Что случилось потом? Понятия не имею.

— Неужели? — воскликнула сестра. — Кто-то практически отрезал ему голову. И ты говоришь «интересный»? Подозреваю, ФБР использует совсем, совсем другой эпитет.

Входная дверь оказалась не заперта, и Энрико, не постучав, провел Кэсси в квартиру. Миновав темные, содержащиеся в идеальном порядке гостиную и кухню, гости вышли на террасу. Дядя, одетый в белую рубашку без галстука и тонкие синие костюмные брюки, сидел на террасе под маленьким навесом, потягивал «Куантро» и читал газету. Пиджак висел на спинке стула. Здесь же располагались фонтан высотой в четыре фута, изображавший богиню с кувшином, кадки с декоративными томатами и лимонными деревьями. Прелестный частный оазис посреди города.

По прикидкам Кэсси, Пьеро Бьянки было лет 45, и когда он встал, чтобы поприветствовать ее, она ощутила дуновение вербены. Он работал в банке, был младшим братом матери Энрико и выглядел ухоженным, как и его племянник, но его с проседью волосы уже начали редеть. Сообразив, что по возрасту Пьеро значительно ближе к ней, чем к Энрико, Кэсси пришла в замешательство.

По дороге сюда Энрико позвонил дяде, чтобы убедиться, что тот дома, но причину визита не назвал. Кэсси он велел не заикаться о пистолете и сказал, что сам обо всем позаботится.

— Вы бортпроводница, — заговорил Пьеро почти без акцента, когда они расселись вокруг стола. — У меня есть друзья, которые летают «Алиталией» и «Американскими».

— Пилоты или бортпроводники?

— И те и другие. Но больше последних.

— Мне нравится этот стиль жизни.

— Моим друзьям тоже. Уверены, что не хотите чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо.

Кэсси взглянула на Энрико — тот отрицательно покачал головой.

— Где ваша база?

— В аэропорту имени Кеннеди.

— Один из самых моих нелюбимых аэропортов в мире. Сущий динозавр.

— Согласна.

Энрико резко встал и сообщил, что идет в туалет.

— Итак, расскажите, как вы познакомились с моим племянником?

— Авиакомпания забронировала нам номера в его гостинице. Он сделал мне великолепный «Негрони».

— Неудивительно. Недалек тот день, когда я дам ему ссуду на покупку бара. Ресторана или бара. Но сначала ему нужно найти партнера, который умеет готовить. Вы умеете готовить?

— В моем холодильнике не бывает ничего, кроме остатков индийской еды и просроченного йогурта.

— Я так понимаю, ответ «нет»?

— Совершенно правильно понимаете.

Он допил свой «Куантро». Кэсси уставилась на пустой стакан. Кажется, ее жажда была настолько сильна, что Пьеро ее почувствовал.

— Энрико хороший мальчик, — сказал Пьеро, и от Кэсси не ускользнуло, что он выбрал слово «мальчик».

Было непонятно, осуждает ее собеседник, поддразнивает или добродушно критикует. Или просто говорит о своем племяннике, как говорил бы любой другой дядя, на чьих глазах ребенок вырос и стал мужчиной.

— Так и есть, — согласилась она просто.

— Когда он сказал, что хочет меня кое с кем познакомить, я ожидал увидеть кого-то совсем другого.

— Женщину помоложе?

Он издал громкий безотчетный смешок.

— Нет. Итальянку.

— Правда?

— Нет, конечно. Шучу. Не знаю почему, но мне показалось, что он хочет сообщить нечто важное. И я подумал, что, наверное, он скажет: я познакомлю тебя с человеком, который исключительно вкусно готовит свинину, ракушки или цукини, и я хочу основать с ним или с ней ресторан.

— Простите.

— Боже праведный, почему вы просите прощения?

— Я не тот человек, которого вы ждали. По-моему, вы разочарованы.

— Вовсе нет. Но я все пытаюсь понять, зачем вы захотели со мной познакомиться. Вы встречаетесь с Энрико?

— Нет, мы просто друзья.

— Теперь я и вправду удивлен. Даже если бы вы с ним не встречались, я бы решил, что ваши отношения — нечто большее, чем дружба. Я хорошо знаю увлечения своего племянника.

— Может, в другой жизни.

— Может быть.

Через секунду вернулся Энрико. Кэсси заметила, что его рубашка больше не заправлена в брюки. Он улыбнулся ей и наклонился вперед, притворившись, что чешет поясницу. Кэсси посмотрела ему за спину и увидела, что он натягивает ткань рубашки большим и указательным пальцем так, чтобы она разглядела очертания рукоятки. Вот оно что — он засунул пистолет за пояс своих джинсов.

Елена наблюдала, как Кэсси и Энрико вышли из дома. Дядя бармена долго стоял в дверном проеме под янтарным светом уличной лампы, глядя вслед уходящей парочке. Он не помахал им рукой. Выглядел он поникшим и немного печальным. Интересно, почему? Елена пыталась понять, зачем Энрико привел сюда бортпроводницу. Если хотел представить ее своей семье, то почему повел сначала к дяде, а не к родителям?

В ожидании их выхода Елена поискала информацию о Пьеро Бьянки, и никаких секретных ресурсов ей для этого не понадобилось. Ей нужны были только основные сведения. Итак, он банкир, впрочем, кажется, не имеет дела с иностранной валютой, хедж-фондами и международными банковскими системами. В основном он финансирует местную недвижимость — коммерческое строительство в пределах римского кольца. Утешительно, но не исчерпывающе. В конце концов, и фонд Алекса Соколова занимался недвижимостью. Возможно, Алекс рассказал что-то Боуден о своей работе, а та рассказала бармену, и они отправились к дяде Пьеро за консультацией. Любой банкир с опытом Пьеро мог ответить на базовые вопросы по поводу инвестиций или на примитивном уровне объяснить, чем занимался Соколов в «Юнисфер».

Но если у Боуден появились вопросы, у нее была масса возможностей поговорить с банкирами дома, на Манхэттене. Разве эта ее адвокат не держала все на контроле? Разве Боуден не следовало побеседовать об этом с кем-то в Америке, вместо того чтобы ходить в приют для животных и зоопарк или развлекаться со своим актером?