– Где воевали-то? Тяжело было?

– Везде. Где Родина приказывала, там и воевали, в основном по немецким тылам гуляли. А тяжело или нет, не скажу. По-всякому бывало. Главное – дело сделали и остались живы.

– Пластуны-охотники? Давно воюете?

– Считай, с самого первого дня из боев не выходим.

– Тяжело с немцем воевать?

– А ты как будто и не знаешь? По возрасту ты ведь на прошлой войне побывать должен был?

– Был, как не быть. С сентября 1914 года в кавалерии. Только я ведь с турками воевал. С ними, говорят, попроще было, чем с немцами.

– Немцы – вояки хорошие, умелые. Им в рот палец не клади, а то по руку откусят. Учат нашего брата почем зря. Вот и нас обучили, а доучиваться сюда прислали.

– Оно и видно, что ученые. Опытные, крови не боитесь, что свою пролить, что чужую. Я это еще в Элистанжи заметил. Слишком твои «абреки» от остальных солдат отличаются. К лесу, горам и бою приучены, не то что большинство гарнизонных, что в горах себя ведут, как корова на льду. Ты из местных, что ли?

– Нет, с чего взял?

– Твои парни и ты сам экипированы так, как бы местные собирались. И одеты, и обуты, и повадки соответственные. В казарме-то твоих парней за местных казачков посчитали. Да меня на мякине не проведешь. Из других мест твои парни. Уж я-то своих сразу опознаю. Они несколько по-иному все носят и делают, а вот ты – другое дело. Привычно тебе здесь. Ты вроде как и не замечаешь, а делаешь, как любой из нас сделал бы. Кроме того, когда ты с пленными говорил, они с тобой на своем местном наречии балакали. Я хоть и прожил среди них всю жизнь и вроде как многие местные наречия знаю, но сам их порой не понимал. А ты с ними свободно говорил, даже не запинался и не задумывался, словно всю жизнь только с ними и общался и каждый день по-чеченски говорил.

– Я к языкам способности имею.

– Ага-ага. За один час выучить успел! Такого не может быть. Они же не твоих абреков испугались, а того, что ты местный. И еще. Ты по горам как по своему родному дому бродишь! Словно тут не раз бывал! Я же видел, как ты к гротам направлялся еще до того, как меня позвал посоветоваться, а их далеко не все местные знают! Да и потом, когда посты разводил, ведь словно заранее знал, куда надо ставить.

– Когда сюда собирался, то пришлось изучать район действий, с умными людьми говорить.

– По картам так не выучишь! Да и люди тебе точно ничего не расскажут, только основные приметы и направления, и то поначалу путаться будешь, пока сам не разберешься, что к чему. Тут, в горах, надо самому знать и не раз пощупать! А ты это явно делал! Ладно, не хочешь говорить – не надо. Видно, секрет какой. Так что все я понимаю. Ты не обижайся, это я так, для поддержания разговора, по-стариковски разговорился. Кого ждем-то, скажи? Бандитов или немцев каких? Я так понимаю, по мелочи твои бойцы не работают. Много их будет?

– Кого ждем? Бандитов. Сколько их будет, точно не знаю. Около десятка. Может, немногим больше. Конных с оружием. Нам надо их во что бы то ни стало взять. Нескольких желательно живыми. Бойцы знают, кого конкретно в живых оставлять, остальных можно в расход. Я потом тебе фотографии тех, кого надо живыми взять, покажу, вдруг пригодится.

– А откуда пойдут, известно?

– Нет. Сказали, что точно будут здесь через хребет переходить, а вот с какого направления пойдут – неизвестно.

– Так вот почему ты все дороги и тропу перекрыл и внизу пулеметы поставил! Я так понимаю, чтобы они в капкан попали и назад отойти не смогли. А они тут точно пойдут? Ведь через хребет еще в нескольких местах перейти можно, правда, там посложнее, да и снег глубокий еще местами лежит. Сведения-то точные? Я так понимаю, человек там твой среди них есть и он тебе все сообщил. Ты гляди, тут ведь никому из местных верить нельзя, особенно если бандиты здешние.

– Бандиты все местные, чеченцы. Всю жизнь здесь прожили, каждую тропинку знают. Должны они именно здесь идти. Во всяком случае, я на это очень надеюсь. Сведения вроде точные. Источник пока не подводил, а там кто его знает, как будет. Вдруг они что решат изменить.

– Ну, дай бог! Долго ждать будем?

– По идее, они в течение сегодняшних суток должны были здесь объявиться. Если не появятся, то еще двое-трое суток подождем. Вдруг они где задержатся. Если здесь не получится их взять, пойдем по горам в Аргунское ущелье, там будем искать. Знаю я там пару мест, где они прятаться могут.

– Знаешь сам или кто подсказал?

– Птичка верная на хвосте принесла.

– Типа того пленного? А если кого другого встретим?

– Ну да. Если ты про бандитов да дезертиров говоришь, то будем бить смертным боем. Пленные мне только для уточнения информации нужны. Таскать я их с собой дальше не собираюсь. У нас задача – чтобы здесь была тишь да благодать. Если не получится миром вопрос решить, будем это делать грубо и жестко, но поставленную задачу выполним.

– А хватит на это только твоих? Тут столько ухарей побывало, и то, почитай, ничего исправить не смогли.

– Хватит. Здесь пока только маленькая часть. Мы еще здесь только обживаться начинаем. Если не хватит, еще вызовем.

– Ну, дай-то бог. Мир тут давно нужен. Всего с десяток лет, как поспокойнее стало. Устали люди от резни друг дружки…

Ночь прошла спокойно. Как только первые лучи солнца раскрасили вершины, нас сменили…

* * *

(РИ) 31 марта 1942 г. Франц Гальдер записал в своем дневнике: «Ввиду перенапряжения войск наступление в районе Осташкова в настоящий момент проведено быть не может. Решение. Ограничить усилия 9-й армии на ржевском участке созданием предпосылки для планируемого наступления «Наводка моста» после окончания весенней распутицы. Кроме того, следует, используя минимальные силы, блокировать пути подхода русским 29-й и 39-й армиям. Кроме того, группа армий должна навести порядок в тыловом оперативном районе и пополнить свои силы…»

* * *

Из книги Маршала Советского Союза Жукова Г. К.:

Воспоминания и размышления» т. 2, стр. 52:

«В конце марта – начале апреля фронты западного направления пытались выполнить… директиву, требовавшую разгромить ржевско-вяземскую группировку, однако наши усилия оказались безрезультатными. Наконец Ставка была вынуждена принять наше предложение о переходе к обороне… За период зимнего наступления войска Западного фронта продвинулись на 70–100 километров и несколько улучшили общую оперативно-стратегическую обстановку на западном направлении. За это время наступательные действия Ленинградского, Волховского, Южного и Юго-Западного фронтов, не имевших превосходства в силах и средствах и встретивших упорное сопротивление противника, не смогли выполнить поставленных задач»…

Хамид, прислонившись к остаткам каменной стены, прислушался к окружающим стоянку звукам. Все было тихо. Вокруг были обычные звуки гор, лошадей, мирно ждущих утра, и плеск недалекого озера. За сутки, что они тут стояли, никто не потревожил их отдых. Да и кому тут бывать и попусту время тратить? До ближайших аулов тут далеко. Живущим там некогда тут ходить. Своими домашними делами заняты. Скорее бы тоже домой вернуться, а то надоело с винтовкой мотаться по чужим дворам. Хасан сказал, что утром пойдем на перевал, а оттуда через Ведено в Итум-Кале. Может, удастся заскочить домой, своих родных проведать и хоть немного помочь по дому.