мозг разобраться со всеми этими новыми откровениями во сне. Было бы чудесно.

Бастард. Неужели это правда? С чего бы ей лгать об этом? Это согласовывалось с тем, что произошло, но…

Закопать, закопать, закопать.

Пока что придется обойтись тем, что он уставится в стенку. Может, Хюльда знает какой-то чай или настойку, которые его успокоят, и он сможет отдохнуть. Если бы все было настолько просто, что решалось бы сном.

Она все-таки взяла его лодку, так что он нанял человека, который перевез его через залив. Отдавая последние монетки, Мерритт заметил, что в двухстах футах к востоку привязана новая лодка – крупнее его собственной, вмещающая, наверное, восемь человек. Он с прищуром смотрел на нее какое-то время, пока хозяин лодки, в которой он стоял, не попросил:

– Эм. Вы не сойдете на берег?

Мерритт заставил свои ноги на восемь дюймов[18] погрузиться в воду, не отрывая глаз от неизвестного морского судна. Кто к ним приехал? Не Флетчер…

Шлепнув себя дважды по каждой щеке, Мерритт заставил себя очнуться и потащился через густые травы и камыши в сторону дома. По крайней мере, это тихое убежище у него оставалось. По крайней мере, он мог укутаться в рутину, пока будет перестраивать историю своей жизни и решать, что делать дальше. По крайней мере, он мог положиться на Бет и Батиста, что все продолжит идти своим чередом, и на Хюльду…

Ему все еще нужно поговорить с ней. Он хотел – как только разберется со всем этим – бастард – и засунет куда подальше, как всегда делал. Потребуются время и слезы, и несколько несчастливых деревьев примут на себя удар, пока он будет стрелять по ним, а то и бить их кулаками, но он соберет себя по кусочкам, и они поговорят. В его паршивой жизни все еще могло быть что-то хорошее. Господи, пусть у него будет хоть что-то хорошее.

Эта надежда стала ему утешением. Крыльцо заворчало под ногами – Оуэйн был либо рад его видеть, либо чем-то встревожен. Может, лодкой? Заволновавшись, Мерритт ускорил шаг и открыл входную дверь.

Он споткнулся о сундук, стоящий прямо за ней.

Хюльдин сундук.

– Что за… – Он оставил дверь распахнутой и обошел сундук. Рядом с ним стоял чемодан. Он схватил его за ручку и приподнял – полный.

Что происходит?

В этот момент по лестнице спустились двое мужчин, совершенные незнакомцы в рабочей одежде. Они кивнули ему, прежде чем протиснуться мимо, взялись за сундук с разных сторон и потащили его на улицу…

Бет вышла из гостиной и вздрогнула, увидев его.

– Мистер Фернсби! Вы… – Она осмотрела его – он несомненно выглядел препогано – и слабо закончила: – В порядке?

– Едва ли. – Он поднял чемодан. – Это что такое?

Бет закусила нижнюю губу.

Хюльда спустилась по лестнице, не замечая его, пока не дошла до третьей снизу ступеньки. Она замерла, ее слишком большая сумка – которая тоже казалась набитой – была перекинута через плечо. Она побелела, увидев его.

– Какого черта здесь происходит? – Он помахал ее чемоданом. Его свежевыкрашенный фасад пошел трещинами. Он будто снова стоял возле манчестерской ратуши.

Хюльда подняла подбородок и сошла с последних ступенек. Ему показалось, что ее губы на миг дрогнули, но этот признак неуверенности исчез, как только она заговорила:

– Как вам известно, мистер Фернсби, БИХОК запросил мое возвращение в Бостон.

Он уставился на нее, ничего не понимая. Бет попятилась прочь из комнаты.

– БИХОК? – Его тон был жестче, чем он хотел. – Я думал, вы с ними уже поговорили. И вы остаетесь.

– Вас дезинформировали. – Она прочистила горло. Выпрямилась еще сильнее. – Это моя вина. Однако, раз вас не было дома…

– А у вас есть камень общения, которым вы почему-то не воспользовались, – перебил он.

Она продолжала:

– Я взяла все в свои руки. Я уезжаю сегодня, а новая экономка будет вам назначена в течение двух недель, если вы решите взять замену.

Он тупо смотрел на нее. Поставил чемодан, пинком закрыл дверь и рывком развернулся к ней.

– Значит, вы съезжаете, даже не оставив записки?

Ни письма. Ни слова. Ни следа.

Что-то острое и твердое собралось у него в груди.

– Вы сказали, что вы остаетесь.

Она запыхтела:

– Что я сказала, неважно. Я сотрудница БИХОКа, а не ваша…

Его сердце истекало кислотой.

– Это из-за того настырного Генеалогического общества, не так ли?

Она, казалось, была шокирована:

– Что вы имеете в виду?

Ложь, ложь, снова ложь. Почему все ему лгут?

– Вы отлично знаете, что я имею в виду. – Он подошел к ней вплотную, и Бет окончательно испарилась. – Я знаю, что вы с ними встречались. Не лгите мне. Вы уезжаете, потому что этот дом приручен, а я не какой-то там распрекрасный волшебник. В вашей скучной жизни не осталось больше ничего интересного, вот вы и уходите.

Хюльда широко распахнула глаза. Щеки покраснели.

– Да как вы смеете выдвигать столь нелепые предположения! И как смеете вы судить меня, когда сами провели последние тридцать шесть часов, гоняясь за какой-то девицей по всей Новой Англии?

– Девицей? Девицей? – Кислота воспламенилась, плавя его пальцы и выжигая весь воздух. – Если она девица, то я тогда кто?

Хюльда покраснела еще сильнее. Сжала губы в жесткую линию.

– А, Хюльда? – давил он. – Потому что я в этом столь же виновен, как и она.

Сжав лямку своей сумки, Хюльда протиснулась мимо него и подхватила чемодан.

– Я не обязана все это выслушивать. Нас с вами не связывает контракт.

– Контракт! – рявкнул он. – Так давайте-ка я вам помогу с этой праведной тирадой, а? Я еще и бастард! Безработный, озабоченный, лишенный магии бастард. Едва ли я достаточно хорош для таких претенциозных экономок, должен признать!

Она развернулась на каблуках.

– Вы наглый, отвратительный человек! Не смейте вешать свои недостатки на меня или на кого-либо еще в этом доме! – сказав это, она решительно зашагала к двери.

– Ну и уходите! – ревел он ей вслед. – Уходите, как и все остальные!

Она хлопнула дверью.

Костер обжигал жаром и льдом. Он чувствовал себя заряженным ружьем со взведенным курком; ему нужно было во что-то выстрелить. Развернувшись, он ударил в стену так сильно, что та треснула, а по руке пробежала раскаленная добела боль.

Портрет осуждающе цыкнул у него за спиной, и стена восстановилась.

Сжав пальцами переносицу, Мерритт плюхнулся на нижнюю ступеньку и уперся локтями в колени.

– Как и все остальные, – прошептал он и зажмурился так крепко, что ни одна слезинка не могла прорваться.

* * *

Хюльда не