— Ой, а чем пахнет так вкусно? — начал он восхищаться, втягивая ноздрями аромат гречки.

Спал бы себе и спал, теперь придётся делиться.

— Угощайтесь, товарищ лейтенант, завтракать пора, — протянул я банку и сухарь.

— Ой, вот спасибо, — захрумкал «локаторный разведчик» сухарем, — а мы чего-то сами и не подумали. А там моих моряков покормят на других постах? — наивно переспросил он, вышкребая ложкой гречку.

Я заверил, что покормят. Лейтенант не услышал в моем голосе тщательно подаваемые нотки раздражения и с удовольствием съел всю банку, вообще-то предназначавшуюся мне и связисту. Пришлось нам со Славой попить чаю с сухарями. Офицер ничуть не смутился и, откинув в сторону пустую жестянку, достал из кармана робы пачку сигарет и закурил. Ну вот, еще не хватало мне курения на посту. Подавляя растущее раздражение, я ушёл по постам. Через полчаса нас поменяла подгруппа третьей группы нашей роты.

«Локаторщики» остались на своих постах. Пусть теперь понесут службу со старшаками. Хрен у них этот лейтенант консервами разживётся, пусть теперь вместо надувника поспит на голой земельке или на пустых досках топчана.

В палатке было тихо, тепло и уютно. Рихтман с Уткиным играли в самодельные шашки и мирно попивали чаёк из банки. Из-за плащ-палаточной переборки капитанской каюты доносился интеллигентный храп каплейта.

— А где Федос? кому доложить о смене? — спросил я, пересчитывая сданное оружие в пирамиде.

— Себе доложи, ты опять за старшего. Замок на обеспечении эвакуации с остальными, кэп отдыхает после ночного, — ответил Рихтер. — Вы, бают, ночью минёров принимали? У них моряк на задаче травмировался по-боевому? Болен тебе ничего не рассказывал?

— Да чего он мне рассказывать-то должен?

— Ну, ты ж с ними вроде как корешишься. Вон в головняке у них бегал, мож каких-нить данных и подкинул. У нас тут все в непонятках — что случилось? Каперанг, говорят, орал белугой на группера.

— Да нет, толком ничего и не сказали, типа переохладился. Я Саныча сам знаю — он закладку на прошлой задаче по «мокрому» ставил. Водолаз вроде опытный.

Пока мы дежурили, в палатке появилось еще одно новшество. На столе, рядом с дежурной радиостанцией, стоял полевой телефон. Оказалось, это уже Поповских договорился о дополнительном канале связи. Теперь через полевой коммутатор можно было дозвониться до всех подразделений в пункте временной дислокации. Я тут же начал накручивать ручку:

— «Святка», — тут же отозвалось в трубке.

— «Святка», роту связи центровую соедини, — как можно солидней пробасил я в трубку.

— Соединяю.

— Слушаю, Скиба, — снова отозвалась трубка.

— Ты, моряк, берега не видишь! Как положено представляться, а! — рыкнул я.

Уткин с Рихтером начали слушать, прикрывая открытые рты ладошками, чтобы не заржать и не испортить спектакль.

— Сперва должен представиться тот, кто вызывает. Так написано в наставлении, — очень борзо парировал Скиба.

— Капитан первого ранга Вандаммов! С кем говорю?

— Адмирал Шварцнеггеров! Х… и те надо, каперанг?

Вот чёрт! Арбуза ни хрена не проведёшь, мигом смекает, что звонит обыкновенный матрос.

— Брейк, хватит выёживаться. Я сам вам в палатку линию тянул, — расколол меня матрос, — чо звонишь?

— Да спасибо хочу сказать за концерт. Вчера на поисковике слушал, обалденно поёшь!

— Ха! Не то слово… хошь спою… ранним утром играем мы на старом рояле в четыре руки…

— Аа… спасибо, спасибо! Лучше напой на микрофон, я себе на кассету запишу. Как там Масел поживает?

— Эээ… отлично товарищ старшина поживает, несет службу бодро и сказал, что, если я сейчас не заткнусь, он мне уши оборвёт. Тебе сказал, чтобы взял мыльно-пузырные принадлежности и подгребал к нам в аппаратную, только без хвостов.

Зачем мне к ним в аппаратную, да еще с мылом и полотенцем. Да ладно, думаю, земляк ничего страшного мне не приготовил. Отбрехавшись, что иду по срочному вызову, я, рассовав умывальные принадлежности по карманам комбинезона, пошлёпал в расположение связистов. Оказалось, «трататашники» под руководством Маслова соорудили полевой душ. Ну ладно бы они его уже опробовали, так нет — душ только смастерили, и им требовался испытатель. Своих моряков из экипажа аппаратной Николаю Сергеевичу было жалко, а вот земляка нисколечки. Да и сам душ представлял собой нечто замысловатое и грандиозное. Рядышком с вечно заведённой «силовой» машиной стояла рама из свежесрубленных деревьев, обтянутая плащ-палатками. Наверху на деревянной площадке громоздился какой-то здоровенный резиновый пузырь. Воду в него заливали из странного приспособления. Это была металлическая канистра в деревянной оплетке из прутьев, проткнутая насквозь металлической трубой. Вода нагревалась именно в этой канистре ужасно примитивным способом. Один конец из протыкавшей трубы насаживался на выхлопную одного из силовых агрегатов. Выхлопные газы нагревали и трубу, и канистру, и воду, находящуюся в ней. Вот для того, чтобы не обжечься, и нужна была оплетка из прутьев.

— Ой, не… спасибо, я чистый, — хотелось уйти на попятную, но меня слушать не стали и запихнули в импровизированный душ.

— Дайте выйти, раздеться, а то комбез замочу!

— Так, робу выкидывай, никто твои трусы не сопрёт, пацаны, смотрите за ним, а то он шибко шустрый — щас ускачит, як заиц, — давал советы Маслов, — тама у верху крантик резиновый на шнурочке есть, верти ево…

Пришлось раздеваться и передавать форму наружу. Так, ну что же, придётся лично опробовать изобретение связистов. Я встал на цыпочки, дотянулся до пластикового краника и повернул фишку. Еле теплая вода тоненькой струёй полилась мне на темечко. Учитывая то, что температура воздуха была еле-еле плюсовая, я ощутимо продрог, а под тоненькой струйкой не то что согреться, но и помыться было сложновато. Я открутил кран на полную. Струя стала помощнее и даже чуть потеплее.

— Ну как там, земеля, шо то ты замолк, ласты не откинул? — начал допрашивать из-за плащ-палатки Маслов.

— Тык, дык, м…я, это… таво… вода еле теплая, холодновато, — отвечал я, мелко вздрагивая и яростно надраивая себя куском мыла с романтическим названием «земляничное».

— Терпи, козак, ща вода потеплеет! Она тепля уся наверх уходит, закон хвизики.

Вода стала значительно теплее, и я согрелся, и тут струйка начала иссякать.

— Николай Сергеич, воде кранты, а я тока намылился! Щас замерзну на хрен! — возопил я, пытаясь смыть остатками мыльную пену.

— Скиба-два, еще канистру в РДВэшку! — скомандовал главстаршина.

Второй и менее знаменитый из семейства Арбузов начал карабкаться по шаткой лесенке, таща канистру.

— Ааастарожнааа, заливаююю! — предупредил он и вместе с канистрой, шаткой лесенкой и всей рамой душа завалился на меня.