– Желательно навсегда.

Не желая ссориться, Минерва обернулась к нему:

– Ты, как всегда, неуступчив и несговорчив. А вот мама решила нам помочь!

– Но разве ты сама… – Грей на миг взглянул в глаза Минервы и тут же отвернулся, не в силах скрыть горечь. – Ты же сама сказала, что не желаешь иметь со мной ничего общего. Заявила, что никогда не будешь моей женой…

Пожалуй, ему было бы полезно услышать эти же слова еще раз.

– А что же мне оставалось?

– Но почему ты возненавидела меня за то, что твои родители задумали убить меня, лишь бы расстроить наш брак?

– Ошибаешься! Ты зря на них наговариваешь. Я еще не все сказала: мама так беспокоится за тебя и сожалеет о том, что помешала нашему счастью, что хочет помочь нам сбежать. Она согласна отпустить меня с тобой куда угодно, и все это из любви к нам. А папа со временем успокоится. Неужели даже теперь ты по-прежнему считаешь, что они настроены против тебя?

Грей осторожно приблизился к Минерве, и она, сама того не желая, уставилась на его широкую красивую ладонь и белую манжету льняной рубашки, особенно белоснежную на фоне загорелой руки. Затем она скользнула взглядом по плоскому животу Грея под черным жилетом, по его панталонам…

Она чувствовала, что Грея, подобно огромному валу, готовому разбиться об утес, захлестывают эмоции.

– Мама считает, – волнуясь, добавила она, – что мы должны сбежать отсюда во время приема, когда всем будет не до нас. Она пообещала приготовить для нас лошадей и припасы.

Неожиданно Грей развязал ленты ее шляпки и снял ее. Минерва тотчас плотнее запахнула плащ и съежилась.

– Тебе холодно? – спросил он.

– Нет. Такие крепкие женщины, как я, редко мерзнут.

– Крепкие? Минерва, ты выглядишь очень хрупкой. И бледной.

– Сейчас мы говорим не о моем самочувствии, – напомнила она, расстегнула плащ, сняла его, свернула и положила на скамью рядом с собой. Грей уронил поверх плаща шляпу Минервы.

– Если не твои родители… то есть если твои родители ни в чем не виноваты, то кто же пытался меня убить?

Зря она солгала: ей было холодно, а теперь стало еще холоднее. Но не стучать же, в конце концов, зубами?

– Минерва, я жду ответа.

– Мне нечего сказать… А твой дядя? Твоя гибель в Вест-Индии была бы выгодна прежде всего Кэдзоу.

– Выгода – понятие субъективное, Минерва. Откуда нам знать, кому достался бы самый большой куш?

– Ты ведешь себя слишком высокомерно, нисколько не заботясь о моих чувствах. Иначе ты бы подумал, прежде чем высказывать такие ужасные догадки.

Грей осторожно переложил ее плащ и шляпу на другую скамью и сел рядом. В такой тесной комнате смешно сидеть порознь.

– Я знаю, – начал Грей, – что мы с тобой уже многое потеряли. Наверстать упущенное я желаю больше всего, даже больше жизни.

Как просто было бы поддаться его уговорам! Броситься к нему в объятия! Этот поступок был бы для Минервы весьма естественным.

Грей коснулся ладонью щеки Минервы, взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Казалось, башня вот-вот взорвется от столь тягостной атмосферы. Грей между тем перевел взгляд на ее губы и дотронулся до судорожно бьющейся синеватой жилки на шее.

– Ты не пытаешься остановить меня? – удивленно произнес он.

– Да, не пытаюсь. Потому что испытываю неземное удовольствие. Сказав иначе, я бы солгала.

Подушечка большого пальца Грея скользнула по нижней губе Минервы. Закрыв глаза, она с трудом сглотнула. Где-то внизу живота у нее все сжалось, налилось тяжестью, но ощущение было приятным.

– Зачем Кэдзоу строить козни против меня, если он ни в чем не нуждается? – Грей улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов. На его щеках тотчас отчетливо обозначились ямочки.

– Знаешь, когда-то я считала, что в поместье тебя подбросили цыгане, – призналась Минерва и ужаснулась собственной откровенности.

Грей только усмехнулся. Эта усмешка придала его крупным чертам какой-то дьявольский оттенок, на лицо легли резкие тени.

– Прости… – смутилась Минерва.

– За что? Но такое я слышу впервые. Почему именно цыгане?

Минерва не сумела сдержать улыбку.

– Я неисправима! Никак не могу обуздать свой длинный язык! Видишь ли, твои темные кудри всегда были слишком длинными, кожа легко покрывается загаром, глаза поминутно меняют оттенок. Ты заразительно смеешься, у тебя выразительные губы. А еще ты сильный, порывистый и прекрасно ездишь верхом.

– Такими комплиментами ты меня совсем избалуешь.

– По-твоему, это комплименты? Описание примет потомка цыган?

– Разумеется. Мне кажется, при этой мысли у тебя до сих пор бешено бьется сердце.

– Грей Фэлконер, вы несносны!

– А мое сердце бьется сильнее, стоит мне только увидеть тебя. Взглянуть на твою бледную кожу и синие глаза – темные, как ночь, загадочные и непроницаемые. И самые нежные, самые манящие губы, какие я когда-либо видел. У тебя милое лицо, а в глазах светится ум.

– Зато ты наделен крепко сбитым телом и гибкостью уроженца Шотландии, – воодушевленно продолжала Минерва. – Широкими плечами, узкими бедрами, сильными ногами. Словом, сложен ты прекрасно. Таких мужчин не часто встретишь в здешних краях.

– Как можно сомневаться в моей любви к тебе, Минерва? Ты же настоящая соблазнительница.

– Соблазнительница, которая стремится обольстить одного-единственного… – Она умолкла, понимая, что наговорила лишнего.

Грей ласково взглянул на нее, коснулся пальцем уголка ее рта и провел по тому же месту вновь, словно стирая следы своего прикосновения. Минерва заулыбалась.

– Как бы я хотел видеть тебя только улыбающейся! И быть рядом с тобой всю долгую-долгую жизнь.

– Мы уклонились от темы, – напомнила ему Минерва.

– Тогда я повторяю вопрос: зачем Кэдзоу убивать меня, если он ни в чем не нуждается? Если бы ты знала его, то сразу поняла бы, как нелепо твое предположение.

– Потому что он твой дядя, потому что ты любишь его и сердишься на меня за такую дерзость?

Помедлив, Грей ответил:

– Я понял, что ты имеешь в виду. Мы оба подозреваем родственников друг друга.

– Да. – Не в силах сидеть рядом с Греем неподвижно, Минерва взяла его за руку и принялась медленно и нежно целовать пальцы – сначала подушечку, затем каждый сустав и ложбинки между пальцами. В заключение она поцеловала его в ладонь и провела языком по запястью. Грей испуганно вздрогнул.

– Прирожденная соблазнительница! – хмыкнул он. – Не могу дождаться дня, когда ты поймешь, какие чудеса способна творить. Я жду этого так давно!