– Грей, скажи, ради Бога, почему ты до сих пор здесь торчишь? Ты должен немедленно покинуть Бэллифог. Сегодня же.

– Нет.

– И нечего спорить! Сначала мы покончим с этим визитом, причем сделаем вид, будто ты решил навсегда поселиться в Бэллифоге. Подумать только, владельцу самого процветающего имения в округе взбрело в голову нанести визит жалкому арендатору! Вот потеха! Да еще этот салун… Конечно, мы будем начеку, станем ловить каждое слово. А потом дождемся темноты и уедем.

– Нет.

– Черт бы тебя побрал! – Макс скрипнул зубами. – Неужели ты не понимаешь, что тебе пора спасаться бегством? Пока мы здесь беседуем, кто-то замышляет избавиться от тебя! Кому-то заплатили за эту, с позволения сказать, работу. С таким делом никто не станет медлить. Злодеи не остановятся, пока не добьются своего.

– Ты совершенно прав.

– Чем дольше ты будешь… что? Ты говоришь, я прав? Значит, ты согласен?

– Послушай, меня нелегко обвести вокруг пальца. С острова я сбежал сам, без чьей-либо помощи. Убить меня сразу пиратам помешала только алчность. Они сохранили мне жизнь на случай, если им понадобятся доказательства – чтобы продолжать шантажировать тех, кто платил им за молчание и мое исчезновение. Теперь мне грозит опасность сразу с двух сторон – от тех, кто платил, и от тех, кому платили.

– Если ты согласен со мной, – продолжил Макс, сверкнув зелеными глазами, – почему же не желаешь спастись единственным способом – бегством? Почему не улепетываешь отсюда со всех ног? Твоей смерти желает кто-то из здешних жителей, это же очевидно! Ты кому-то мешаешь – своими словами, делами, присутствием, уже тем, что жив! Должно быть, преступники боятся, что ты разоблачишь их и будешь преследовать по закону.

Схватив Макса за плечо, Грей в упор уставился на него прищуренными глазами:

– Во-первых, никто не выгонит меня из моего собственного дома. Во-вторых, я ни за что не уеду отсюда без Минервы.

Переведя взгляд на руку Грея, Макс произнес:

– Мертвецам не приходится выбирать.

– Лучше умереть, чем жить без Минервы.

Макс резко отвернулся.

– Ты рехнулся? Ни одна женщина не стоит таких жертв!

– Ошибаешься. Ради Минервы я не пожалею жизни. Если меня не принимают в Уиллиноке, то сюда я еще могу приехать. Моя задача – выяснить, держала ли Минерва язык за зубами, как обещала. По-моему, Брамби и его родители хорошо осведомлены о том, что творится в Уиллиноке. Я встречусь с ними здесь и все узнаю.

Макс насторожился:

– Ты слышишь?

Откуда-то доносился шепот – кажется, из глубины зала, потолок которого поднимался на высоту всех трех этажей дома.

– Слышу, – отозвался Грей. – Давай полюбуемся росписью.

Оба запрокинули головы. Вскоре Грей почувствовал, что они с Максом в зале не одни.

– Выдержать такое не каждому под силу, – громко заявил Макс.

– Ты о чем?

– У тебя еще не заболела шея? Так ее и вывихнуть недолго.

– Зато роспись великолепна, – отозвался Грей. – Должно быть, обошлась в кругленькую сумму.

– Смею заверить, – послышался гнусавый голос, который мог принадлежать только Сайласу Минеру, – что эти фрески бесценны. Жаль, что дом пребывает в таком запустении.

Грей оглянулся:

– Доброе утро! Мы с Максом решили засвидетельствовать почтение мистеру Клаку. Свои визитные карточки мы передали…

– Микки, – подсказал Минер. Сегодня он вырядился в лимонно-желтый сюртук, черные панталоны и белый жилет в черную крапинку. Будь Минер более упитанным, Грей сравнил бы его со шмелем.

Клак, одетый в точности так же, как во время недавнего визита в Драмблейд, ковылял по залу, невнятно бормоча себе под нос.

– Боюсь, вы неудачно выбрали время, – отозвался Минер, поигрывая своей серебряной тростью. – Видите ли, мы устраиваем шумный прием. Столько хлопот!

Преодолев еще несколько дюймов, Клак вступил в разговор:

– Жена Арбакла… – он замолчал, продолжая медленно продвигаться вперед, – обещала помочь нам. Но когда она все успеет, хотел бы я спросить? Приглашения уже разосланы, время уходит…

– Клак в страшном волнении, – небрежно заметил Минер. – Клак, уверяю тебя, все уладится.

Из-за завесы черных волос послышался булькающий кашель.

– Джентльмены, позвольте представить вам моего друга Сайласа…

– Видите ли…

– Не стоит, – прервал Клака Сайлас Минер. – Простите, что мы не в состоянии оказать вам более радушный прием. Не забудьте перед отъездом полюбоваться парком.

– Сайлас – моя правая рука. – Клак хлопнул себя по коленям и чуть не рухнул на мраморный пол. – Да, только правая – левой-то у него все равно что нет! – Клак хмыкнул, Минер довольно улыбнулся.

– Сочувствую, – откликнулся Грей. – Наверное, вы были ранены в руку на войне?

– Она у меня такая с рождения, – объяснил Сайлас, поджав тонкие губы в обрамлении светлых усов и бороды. – Таким уж я родился… – Сайлас прислушался. – Кажется, снова гости, Клак.

Грей заметил, что Макс быстро огляделся по сторонам, словно приготовившись защищаться.

В зал вошли Микки Финиш, ведущий за рукав Брамби, и Минерва.

У Грея перехватило дыхание, он беспомощно замер на месте.

– А ему что здесь понадобилось? – резким тоном осведомился Брамби. – Гоните его прочь!

– Доброе утро, – поздоровался Макс. – Кажется, мы не знакомы. Я Макс Россмара из замка Керколди.

Брамби лишь на миг отвел пронизывающий взгляд от Грея.

– Если вы пришли вместе с ним, советую вам поскорее убраться отсюда.

– Брамби, – слабо возмутилась Минерва, – прошу тебя, не надо!

– Разве так встречают джентльмена, к тому же соседа? – укоризненно произнес Минер, поднимая верхнюю губу и обнажая длинные редкие зубы. – Клак, ты чересчур снисходителен к слугам. Они совсем отбились от рук.

Но Клак был слишком поглощен созерцанием Минервы.

– Я здесь не слуга, – заявил Брамби, – и мои родители тоже.

– Кто же вы в таком случае? – спросил Минер.

– Я был бы признателен, если бы вы продолжили этот разговор в другой раз, – вмешался Макс. – Мы просто приехали засвидетельствовать свое почтение, и…

– А меня прислала мама, – отчетливо выговорила Минерва.

Грей смотрел только на нее. В тусклом свете солнечного декабрьского утра любимая выглядела почти прозрачной. Должно быть, она осунулась от раскаяния и тревоги. Или была больна. Эта болезнь могла не иметь ничего общего с самим Греем… Нет, решил он, Минерва страдала, лишилась аппетита и сна. Под темно-синими глазами невесты Грей увидел густые тени. Под синей шляпкой, отделанной цветами, блестели каштановые волосы. Грей машинально перевел взгляд ниже и увидел подол чрезвычайно благопристойного синего кашемирового платья.