— Пей до самого дна! — повелел верховный жрец, а когда она, откидывая голову, испила напиток до капельки, произнес:

— Ты готова, дочь моя?

— О, да!

Сильные пальцы блудника уверенно прошлись по прозрачной коже девушки, через которую, словно ручьи, просвечивали голубые вены. Наверняка в бокал с вином было влито что-то возбуждающее — поклонница Диониса задышала глубоко и благодарно. Каждая клетка ее тела испытывала сейчас только желание, страсть была нешуточной. Огромные сильные руки вице-губернатора обхватили бедра девушки, искуситель уверенно притянул ее к себе, и уже в следующую секунду ее длинные ноги обвили талию верховного жреца. Толчка не было, он вошел в женщину так же свободно, как раскаленный нож в мягкое масло.

— Ты ждала меня, — хрипло произнес Валерий Лукьянов, и на мгновение даже Ефимовичу показалось, что он видит перед собой жреца Древней Эллады, сумевшего преодолеть толщу веков и шагнуть в современность.

— Да, мой повелитель, — страстно отвечала девушка. Ее длинные пальцы легли поверх широких ладоней жреца. Кожа у Валерия была смугловатой, а руки поклонницы Диониса выглядели на удивление светлыми. Верховный жрец никуда не торопился. Чувствовалось, что к своему делу он подходит творчески и с большим пониманием. Его толстые пальцы осторожно поглаживали нежную, как шелк, и белую, словно снег, кожу девушки. Ее стенания становились все громче, движения все неистовее. Женщина извивалась, словно ящерица а потом взмолилась:

— Ну что же ты?! Бери меня всю! Я так хочу! — Ефимович усмехнулся.

Такой спектакль способен завести кого угодно. Сжалившись, а может быть, не в силах более совладать с собой, он стал познавать женщину всяко, глубоко и основательно. Сбросив рога и козлиные шкуры на кафельный пол, слуги Диониса приблизились к женщинам, возлежавшим на ложе. С ними они вели себя так же уверенно, как некогда похотливые сатиры с прекрасными нимфами. Вот разве что движения были несколько суетливее, чем следовало бы. Оргия набирала обороты.

— А теперь давайте танцевать! — много позже провозгласил верховный жрец. — И пейте священное вино, чтобы бог наш Дионис не остался на нас в обиде.

* * *

Взяв с подноса огромный кубок, который с поклоном подал ему услужливый сатир, вице-губернатор опустошил его.

— Ну и сладкое у Диониса вино. Ну и крепкое! — нараспев произнес Валерий. — Что же вы, бабоньки, лежите или Диониса не желаете уважить?

— О господи, после такой физиотерапии и сил больше не осталось, — честно призналась блондинка с личиком куколки.

Ефимович по достоинству оценил вкус Лукьянова: девица и впрямь была очень хороша, а сейчас, с разрумянившимися щеками, она казалась и вовсе необыкновенной. Интересная особенность, оказывается, вице-губернаторы способны развлекаться не хуже воров в законе. Нажав на «стоп-кадр», Ефимович заставил изображение замереть: девушка на экране выглядела Евой, впервые познавшей сладостный грех. Большие, едва ли не в пол-лица голубые глаза, такие же чистые, какими бывают только северные озера; кожа на лице казалась матовой. Чем-то девушка напоминала Ефимовичу его первую любовь. При знакомстве с такой женщиной у каждого настоящего мужчины мгновенно просыпается инстинкт завоевателя.

Налюбовавшись всласть, старик вновь нажал на кнопку. Веселье, похоже, было в самом разгаре. Сатиры кружили девок в сатанинском танце, похлопывали поклонниц по бокам и ягодицам и при этом без конца глотали из чаш.

Ефимович не без улыбки наблюдал за тем, как и у мужчин и у женщин тряслось все, что могло прийти в движение. Все кричали, бесновались и, кажется, совершенно не слышали друг друга. Они действительно освободились от всех условностей, танцы напоминали пляски древних людей вокруг костра, чем-то диким и первобытным веяло с экрана.

На пленке было запечатлено несколько таких оргий. Создавалось стойкое впечатление, что Лукьянов только тем и занимался, что трахал симпатичных баб и пил на пленэре горькую. Ефимович выключил видеомагнитофон, дальнейшее его не интересовало. Материала вполне хватит на то, чтобы испортить на всю оставшуюся жизнь настроение вице-мэру, руководителю думской фракции и милейшему жрецу — вице-губернатору Валерию Лукьянову. Для этого нужно сделать только несколько копий и отправить кассеты по соответствующим адресам.

Думается, что после этого любой трудный разговор превратится в приятную беседу.

Первым, кому он предоставит возможность лицезреть эти милые чудачества, будут вице-мэр и думский депутат. Старый вор не без удовольствия подумал о том, с какой радостью он поимеет столь именитых людей вместе со всей их пристяжью, не дав им при этом за полученное удовольствие даже гнутого гривенника. Не исключено, что разговор с вице-губернатором будет происходить не столь душевно. В Лукьянове чувствовался нешуточный характер, и Ефимович не исключал, что от такого рода шантажа Валерий Лукьянов зальется веселым хохотом, а его похождения на стороне только добавят ему политических очков. Уж больно он симпатичен!

НЕ НАДО ЖЕРТВ

Варяг ждал Егора Сергеевича. Нестеренко почему-то запаздывал. Он должен был появиться у Варяга еще вчера, но его все не было. Это выглядело более чем странно — академик всегда держал свое слово. Варяг тревожился.

И вот наконец Егор Сергеевич объявился.

— Что-то случилось? — это была первая фраза, которой Варяг обратился к учителю.

— Ничего особенного, — пожав плечами, отвечал Нестеренко. — Я просто задержался. На то были причины. Все-таки что-то неладное происходит в Питере.

— Что еще? — вскинулся смотрящий.

— Кто-то хочет пришить Ангела. Причем так хочет, что в последний раз наш посланец едва остался жив, — доложил Егор Сергеевич.

— Та-ак, — протянул Владислав. — И кто же этот кто-то?

— Пока не знаем, но есть подозрение, что это дело рук вице-губернатора Лукьянова.

— Вроде припоминаю такого, — задумался смотрящий.

— Он видный политик. Безжалостен к врагам, большой любитель клубнички. Я тут подключил Ефимовича. Он обещал достать компромат на эту «палку в колесах».

— Да, видать, еще та падла — этот Лукьянов, — жестко проговорил Варяг. — Ангел знает, кто ему ливер продырявить собирается?

— Пока нет.

— Ладно, пусть и не знает. Ему это ни к чему. Вы за ним по-прежнему смотрите, по возможности оберегайте. Ему свои обязанности выполнять надо, а остальное — наше дело. Хочу еще сказать вам, что в Питере действительно как-то неладно. Боюсь, что операция с заводами сорвется. Что ж, из этого надо хотя бы извлечь какую-то пользу. Что-то тамошний казначей, Ефимович, туману напускает. Да и остальные близки к беспределу. Вот мы и засветим их всех, почистим свои ряды. Нам отступники от закона не нужны.

— Как скажешь, Владислав. Дела по твоему освобождению идут своим ходом. Жди, я еще приеду. — Нестеренко поднялся.