Ну вот, проснулась, глазами хлопает. Ей тоже необходимо подарить улыбку – она, видите ли, млеет от счастья. На, на улыбку, получи! Мало? Будет тебе еще одна, когда наконец оденешься и кудельки свои в порядок приведешь. Давай, золотце, хватит нежиться. Топай в ванную, дай Громову побыть одному. Громов видеть вас сегодня не может, у Громова в душе сплошная болячка, как будто ядром навылет прострелили. А на месте сердца черная дыра, заполнить которую нечем.

Чтобы опять стать прежним, чтобы боль отпустила, чтобы челюсти разомкнулись, лишь одно нужно Громову…

Вот он сидит на диване и хмурится, делая вид, что страшно увлечен чтением газетной статьи. Про визит господина Путина к господину Шредеру или наоборот – про визит господина Шредера к господину Путину, от этого никому ни холодно, ни жарко, это не важно. А важно, чтобы по одну сторону от него Анечка сидела, по другую – Ленка. Внучка тараторит без умолку, пальцы, которыми она требовательно теребит Громова за рукав, непременно липкие. Дочь колдует с пузырьком бесцветного лака над дырявыми колготками, но скоро сердито отшвырнет их в сторону и скажет…

– Телефон!

Что?

Громова подбросило на ноги. Выхватив протянутую трубку из руки Светланы, он поднес ее к уху и бросил:

– Говорите, я слушаю.

– Папа!..

Голос дочери.

У Громова, который даже в свои сорок пять был способен приседать без устали с семидесятикилограммовой штангой на плечах, подкосились ноги.

– Ленок?! Леночка?! Ты где?

Так ласково он не называл дочь, даже когда она была совсем маленькой.

После того как Леха убил владельца зеленого «Опеля», Ленка поняла, что ей и дочери уготована та же участь. Хищник увел добычу из-под носа стаи таких же хищников, вот и все. Не для того, чтобы отпустить своих жертв на волю, конечно же, нет.

Этот парень задумал прикончить всех: Анечку, Ленку, ее отца, ее мужа, если тот отважится оторвать свой внушительный зад от насиженного дивана перед телевизором… Нет, Алан как раз уцелеет, потому что он не станет совать голову в петлю, он переждет. За Ленкой и Анечкой явится отец, независимо от того, удастся ему стребовать с Зинчука полтора миллиона или нет. И тут Лехе, конечно же, пригодятся заложницы. Спекулируя на родственных чувствах, он поставит отца в безвыходное положение, а потом избавится от всех троих. Может быть, заодно и Андрюшу Костечкина пристрелит, потому что парнишка явно относится к редкой нынче породе людей, которые не бросают друзей в беде.

Итак, четыре человеческие жизни за полтора миллиона долларов. Жутковатая арифметика. Особенно когда на чаше весов находится твоя собственная жизнь плюс жизни твоих близких. Самых близких. И все они должны умереть ради того, чтобы молодой бандит как следует побалдел в дорогих отелях с дешевыми шлюхами? Чтобы он мог набивать себе брюхо устрицами, заливать глаза коллекционными винами и непринужденно мочиться в прибрежные воды знаменитых заморских курортов? Потрясать растопыренными пальцами перед такими же отморозками, как он сам, доказывая свою непревзойденную крутость?

– Сейчас в Испании хорошо, – мечтательно сказал Леха, осторожно ведя машину по дороге, волнистой, как стиральная доска. Он не обладал даром телепатии. Он просто мечтал хорошенько отдохнуть после трудов праведных, вот и все. Человеку не терпится расслабиться, это же так естественно.

– Ты был в Испании? – спросила Ленка.

– Ага. Один раз. Советую вам тоже съездить. – Леха счастливо заулыбался. – Тебе и твоей пацанке понравится. Пойла и фруктов навалом, тепло, туристки без лифонов разгуливают. Рай.

«Твое место в пекле, – подумала Ленка. – На самой горячей сковородке. И побольше оливкового масла, для полноты ощущений. Можно как раз испанского».

– В Анталии тоже неплохо, – продолжал разглагольствовать Леха. – Но там съемные телки, в основном свои, русские. Хотя тебе, наверное, это фиолетово.

– Мне что Испания, что Турция, – пасмурно призналась Ленка. – Думаю, после этой истории у нас не скоро появятся деньги на путевки. Даже в какой-нибудь занюханный Крым.

Леху переполняли совсем другие чувства, и он был не прочь поделиться с пленницами своим оптимистическим настроением.

– А я вам дам тысяч пять, – немножечко пофантазировал он. – На развод… Плодитесь и размножайтесь, ха-ха-ха!.. Без таких овец, как вы, жить было бы неинтересно. Правильно я говорю, Анюта, нахмурена-надута?

– Я не Анюта, я Аня.

– Аня, Анечка, не плачь, не утонет в речке мяч, – нашелся Леха. – А вообще, скажу я тебе, главное, самому на плаву удержаться. Шут с ним, с мячом. Верно я говорю, стюардесса по имени Анна?

Анечка промолчала. Она сидела на коленях у бандита, уставившись в одну точку. Со стороны посмотреть – настоящая идиллия. Добрый дяденька катает маленькую девочку, собираясь позволить ей порулить немного. Но тот, кто увидел бы выражение лица девочки, моментально изменил бы свое мнение. В ее глазах застыли ужас и отчаяние. Она не видела, как хозяина машины настигла пуля, но понимала, что тот, кого она называла дядей Лешей, не по консервным банкам стрелял в карьере. Он убивал людей с такой легкостью, как будто это происходило в кино. И Анечке вовсе не хотелось быть героиней такого фильма для взрослых. Слишком страшно.

Уловив ее настроение, Леха перестал ухмыляться. В конце концов, он захватил заложниц не для того, чтобы шутки с ними шутить и разговоры разговаривать. У них было иное предназначение. Овцы, они и есть овцы. Сначала их стригут, потом убивают. Иногда это происходит в обратной последовательности, но суть от этого не меняется. Чтобы и волки сыты, и овцы целы, так не бывает. Утопия. А реальные пацаны должны смотреть на жизнь реально. Овцы существуют для того, чтобы целы и сыты были волки. Конкретно.

– Выходим, – скомандовал Леха. – Это наш пятизвездочный отель. Нравится?

Ленка задрала голову и застыла, подавленная масштабами недостроенного цеха. Из-за того, что вся эта бетонная громадина была возведена напрасно, она выглядела особенно грандиозно, как какая-то пирамида Хеопса. Столько затрат, трудов и стройматериалов впустую! Это не укладывалось в голове.

Серый фасад строения зиял черными провалами, которые вряд ли когда-нибудь будут застеклены. Плоская крыша возвышалась далеко вверху, а под ногами путников бугрились горы вывороченной земли и груды мусора. Как только они проникли под бетонные своды цеха, их голоса начали отдаваться жутковатым эхом.

– Смелее, – подбадривал Леха спотыкающихся пленниц, которых галантно пропустил вперед, чтобы держать их на мушке. – Кроме нас, здесь никого нет, даже привидений.

Привидений…дений…ний…

Насмешливое эхо предупреждало: привидения вскорости могут появиться. Стоит лишь кому-нибудь тут помереть – и порядок.