На третий раз Спенсер так надрывался, что у него началась рвота, и родители благоразумно решили больше не искушать судьбу.

Первое, что мы должны были сделать – точнее говоря, переделать, – помочь Спенсеру почувствовать себя в безопасности в собственной кроватке. Его страх перед одиночеством был вполне понятен, и я предупредила Мелани, как важно проявить терпение и осторожность и ничем не напомнить ему о пережитой психологической травме. Только достигнув этого, мы могли приступать к исправлению поведенческих привычек ребенка, связанных с засыпанием и пробуждениями каждые два часа.

На каждом этапе действуйте медленно – ускорить процесс невозможно. Чтобы помочь Спенсеру преодолеть ужас перед кроваткой, понадобилось целых 15 дней. Нам пришлось продвигаться к цели крохотными шажками, начав с дневного сна. Сначала я предложила Мелани войти в спальню Спенсера, убавить свет и включить успокаивающую музыку. Ей нужно было лишь сесть в кресло-качалку со Спенсером на руках. В первый раз Спенсер не отрывал взгляда от двери, хотя Мелани даже не приближалась к кроватке.

– Ничего не выйдет! – в отчаянии воскликнула она.

– Обязательно выйдет, но впереди долгий путь. Нужно двигаться в ногу с малышом, в его темпе.

Три дня Мелани под моим руководством повторяла одну и ту же последовательность действий: входила в комнату, убавляла свет, включала музыку. Сначала она оставалась в кресле-качалке и тихонько напевала Спенсеру – колыбельная отвлекала его от страхов, но глаза ребенка постоянно возвращались к двери. Потом она с мальчиком на руках стала прохаживаться по комнате, внимательно следя за тем, чтобы не приближаться к кроватке и не напугать малыша. Следующие три дня Мелани постепенно, шаг за шагом, подходила все ближе к кроватке и наконец смогла встать рядом с ней, а Спенсер даже не пикнул. На седьмой день она положила его в кроватку, но не отнимала от него рук, низко склонившись к нему. Мелани фактически держала ребенка на руках, но все-таки он лежал в кроватке.

Это был прорыв. Еще через три дня Мелани удалось войти в комнату со Спенсером, приглушить освещение, включить музыку, посидеть в кресле-качалке, перейти к кроватке и уложить его. Она по-прежнему наклонялась над ним, повторяя, что она здесь, и все хорошо. Сначала малыш жался к стенке кроватки, но через несколько дней стал чувствовать себя свободнее. Он даже позволил себе отвлечься от нас и повернуться к игрушечному кролику. Но стоило ему почувствовать, что он слишком уж расслабился, как мальчик спохватывался и тут же начинал снова бдительно следить за матерью.

Мы повторяли этот ритуал, каждый день продвигаясь вперед на шажок, доступный ребенку. Мелани перестала держать малыша в колыбели, а просто стояла рядом. Потом она могла сесть рядом с кроваткой. На 15-й день Спенсер охотно позволил отнести себя к кроватке и улегся. Правда, начиная засыпать, он тут же заставлял себя проснуться и садился, но мы всякий раз мягко укладывали его снова. Он снова расслаблялся, но мог еще похныкать, даже переходя к трем фазам засыпания (см. главу 6). Я посоветовала Мелани не вмешиваться, чтобы не нарушать процесс, он бы уже не возобновился. И наконец Спенсер благополучно отбыл в страну сновидений – сам!

Решайте по одной проблеме за раз. Заметьте, помогая Спенсеру преодолеть страх перед засыпанием, мы действовали только днем. Мы даже не пытались изменить ночные привычки Спенсера – он по-прежнему спал с мамой и папой и просыпался подкормиться. Разгребание многоуровневой проблемы требует времени и терпения. Есть английская поговорка: «Одна ласточка весны не делает». Но как только я увидела, что собственная кроватка больше не кажется Спенсеру незнакомым и пугающим местом, то поняла – он чувствует себя достаточно уверенно и мы можем взяться за другие проблемы.

– Думаю, пора покончить с ночными кормлениями, – сказала я Мелани.

Обычно Спенсер, уже начавший питаться твердой пищей, прикладывался к груди в полвосьмого вечера, отправлялся спать в родительскую постель и подремывал до часа ночи, после чего начинал просыпаться каждые два часа, чтобы удовлетворить сосательный рефлекс. Условием возникновения этой привычки стало то обстоятельство, что при малейшем шевелении Спенсера мама считала его голодным и кормила, даже если он делал лишь несколько сосательных движений. Поведение ребенка – его постоянные пробуждения – закреплялось наивной готовностью Мелани предоставить ему грудь по первому требованию и даже без оного. Следствием стало то, что Спенсер ждал кормления каждые два часа – режим, подходящий для недоношенного новорожденного, но никак не для восьмимесячного ребенка.

Эту проблему тоже пришлось решать поэтапно. Первые три ночи соблюдалось правило – никаких кормлений до 4:00, затем – никаких кормлений до 6:00, когда ему наконец давали бутылочку. (К счастью, этот мальчишка опустошал обе груди и бутылочку и легко принял нововведение.) Родители твердо придерживались плана. Когда он в первый раз проснулся, ему дали пустышку, а не мамину грудь, и повременили с бутылочкой до шести утра. Благодаря этому уже на четвертую ночь Спенсер привык к новому режиму.

По прошествии недели я сказала Мелани и Стэну, что пришла моя очередь дежурить ночью, чтобы родители могли нормально отдохнуть и, что не менее важно, чтобы научить Спенсера засыпать в собственной кроватке без мамы, без папы и без бутылочки. В течение дня он потреблял твердую пищу и предостаточно молока, и мы знали, что ночью ему не нужна пища. К тому моменту он уже дней 10 не знал проблем с самостоятельным дневным сном. Теперь стало возможно объяснить ему, что он и ночью может спать сам – до утра.

Будьте готовы к откатам назад – старые привычки устойчивы, но неуклонно следуйте плану. В первый вечер, укладывая Спенсера в кроватку после купания, мы выполнили тот же ритуал отхода ко сну, который помогал ему днем. Он оказывал на мальчика прямо-таки магическое действие… как нам казалось. Ребенок выглядел усталым, но едва мы собрались опустить его на матрас, как он широко раскрыл глаза и захныкал. Он поднялся, цепляясь за бортик кровати. Мы уложили его и сели рядом. Он снова заплакал и вскочил. Мы опять его уложили. На 31-й раз он наконец угомонился и заснул.

В эту первую ночь он с криком проснулся ровно в час. Когда я вошла в его комнату, он уже стоял в кроватке. Я мягко уложила его. Чтобы не побуждать мальчика к общению, я не сказала ни слова и даже не смотрела ему в глаза. Через несколько минут Спенсер опять забеспокоился и поднялся. И началось. Он плакал и вставал, а я его укладывала. На 43-м круге он совершенно вымотался и провалился в сон. И снова зарыдал в 4:00. Спенсер был настолько верен своей поведенческой схеме, что по нему можно было сверять часы. На сей раз мой маленький чертик выскакивал из табакерки 21 раз.

(Да, дорогие мои, я действительно считала. Меня часто просят решить проблемы со сном, и, если очередная мама интересуется: «Сколько времени это займет?» – я по крайней мере могу сообщить точные данные. С некоторыми детишками счет приходилось вести на сотни.)

На следующее утро я рассказала Мелани и Стэну, как прошла ночь. Папа скептически хмыкнул: