Под визг шин затормозил розовый кабриолет. Петя обошел машину спереди, открыл дверцу и подал руку Доброниной. Она вышла медленно и величественно. Светло-голубое платье подчеркивало фигуру, над ним парила широкополая шляпа. Лицо было скрыто за вуалью. Как в старые времена. Судя по выбритому лицу, между счастьем и третьим наследством Петя сделал правильный выбор.

Крякин бросился к Доброниной, поцеловал ручку в поклоне и вручил букет пышных роз. Она приняла благосклонно, передала цветы Пете. Как принято у президентов и прочих звезд. Придерживая за локоть директора, Добронина направилась к театру. Петя плелся сзади с букетом.

– Пора? – спросил Игнатьев.

– Это даже не первый звонок, – ответила Варвара.

Она отпустила десять минут на то, чтобы Добронину провели в кабинет директора, предложили шампанское, а она отказалась.

– Я пошла…

– Мне с тобой?

– Павел, мы же обо всем договорились.

Игнатьев хмуро смолчал.

На проходной Варвару пропустили как свою. В театре еще не знали, что вчера вечером в ванне утонула правая рука художественного руководителя. По темным коридорам она добралась до выхода в зрительское фойе и незамеченной села на последнем ряду зала.

Ближние к сцене ряды занимала труппа. Занавес был поднят. Сцена залита светом. Творение Крякина висело, как повесили. Слышались смешки, актеры чесали змеиными языками. Стоял тихий гул. Из-за кулисы высунулся Крякин и махнул рукой. Грянула музыка из фильма, который принес славу Доброниной. Головы актеров замерли в ожидании.

Черная кулиса в глубине сцены раздвинулась. Из нее показались трое. В центре шла королева, не сняв вуаль. За правую руку ее вел Петя Шляпич. Левую поддерживал Крякин. Они шли медленно и торжественно, как на тронном выходе. Подойдя к авансцене, трио остановилось. Крякин кивнул, музыка стихла. Выбежала девушка в черной футболке и джинсах, сунула ему микрофон и скрылась.

– Раз-раз, – сказал директор. – Слышно?

Варвара пожалела, что он не вышел в образе луковицы. Было бы мощно до слез.

– Дорогие друзья! – начал Крякин дрожащим голосом. – Сегодня у нас знаменательный день. Историческое событие. Сегодня в наш театр возвращается наша звезда, наша основательница и великая актриса, всеми нами горячо любимая Таисия Федоровна Добронина!

На нервной почве он визгливо дал петуха. Раздались жидкие аплодисменты.

– Позвольте мне передать слово Таисии Федоровне! – директор с поклоном вручил Доброниной микрофон. Судя по блестящей лысине, волновался как мальчик.

Добронина взяла микрофон обеими руками и сделала полшажка вперед.

– Дорогие мои!

Голос в микрофоне был тихим, но таким теплым и волнующим, будто она говорила с самыми близкими людьми.

– Сегодня у нас с вами начинается новая жизнь… Это будет жизнь, богатая творческими открытиями. Но об этом мы еще поговорим. А сейчас я хочу развеять некоторые опасения, которые многих пугают. Вы думаете, к вам возвращается злобная старая ведьма? Хочу вас разочаровать.

На этих словах Добронина сдернула вуаль. Кружево упало на сцену. А по залу прокатился вздох изумления. Кто-то хлопнул в ладоши, затем другой, и вот уже труппа встала, приветствуя королеву овацией.

Было чему восторгаться. На сцене стояла помолодевшая лет на тридцать Добронина. Яркая, изумительная, сияющая красотой. Как будто вернулась в свои лучшие годы. Петя открыл рот, Крякин от восторга схватился за голову. А она принимала восторги, широко распахнув руки и кланяясь по сторонам. Действие старинного рецепта было налицо. Вернее, на лице. Не зря потратила столько сил, не напрасно скрывалась от всех.

Буря потихоньку стихала. Актеры садились на места.

– Спасибо, спасибо вам, мои дорогие, – начала Добронина с волнующими интонациями своих фильмов. – Мне приятно, что вы принимаете меня обновленную… На этом мы не остановимся. Мы пойдем с вами вперед. Все вместе. Я знаю, что было много слухов, будто собираюсь уволить половину творческого коллектива. Да? Ведь так? Теперь послушайте правду: никто не будет уволен. Вы – моя единственная семья! Я семью не разоряю. Вы нужны мне все, каждый из вас! Добро пожаловать в наш новый театр!

Новая овация сотрясала зал. Актеры вскакивали, махали руками, свистели и кричали. Вели себя как дети. Добронина милостиво позволяла им проявлять эмоции. Среди гвалта на сцену медленно поднялся Андронов, встал перед ней на одно колено и склонил голову. Повинную голову, которую можно отрубить. Буде на то воля царская.

Царица была в хорошем настроении. Наклонилась к народному артисту, будто собралась поцеловать в затылок, сказала в микрофон:

– Все плохое осталось в прошлом… Ты с нами, Аркадий! И с этого дня ты – помощник художественного руководителя театра!

Восторги стали неприличными. Даже Петя аплодировал. А Крякин рисковал сломать ладони. По лицу его текли настоящие слезы.

Завибрировал смартфон. «Вот не терпится», – подумала Варвара.

Она вынула, чтобы сказать: «Еще рано». Номер был другой. Заткнув одно ухо пальцем, она спросила:

– Что вам нужно, госпожа Медсен?

– Варя, милая, помогите…

Игнатьев шлепнул на крышу проблесковый маячок и погнал по двойной сплошной. До отеля они буквально долетели. У двери номера встретили оперативники, доложили: все спокойно. Никаких происшествий. Из номера выходила только женщина, посторонних не было.

С собой Варвара никого не пустила, вошла одна.

Медсен сидела на диване, сцепив пальцы. Прическа в беспорядке, очков нет.

– Без эмоций, только главное, – сказала Варвара, садясь рядом.

История оказалась простой.

Ольга встала рано, около семи, отправилась на фитнес. Элизабет спала. Когда она вернулась, дочери не было. Медсен решила, что Элизабет ушла на завтрак, но в зале ресторана ее не оказалось. Ольга позавтракала, вернулась в номер. Элизабет не появилась. Она подумала, что дочь отправилась на прогулку, набрала ее. Смартфон зазвонил в кровати. Это было странно, Элизабет с ним не расставалась. Подождав часа два, Ольга заволновалась. Спустилась на рецепцию. Портье не мог точно сказать, выходила молодая брюнетка с короткой стрижкой или нет. Медсен вернулась в номер, не зная, что подумать. И тут раздался звонок. Неясный голос сообщил, что Элизабет похищена. Она погибнет, если мать не выполнит то, что ей будет сказано. Если обратится в полицию, дочь умрет немедленно.

– Она такая добрая, доверчивая девушка… Ушла с кем-то чужим.

Кто это мог быть, Варвара почти не сомневалась. Вот оно: непредвиденное обстоятельство. Игнатьев хотел просто по инструкции. Получили бы еще труп. Сейчас надежда есть.

– Мне дали полчаса на раздумье, – закончила Ольга.