Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ничего я не знаю…
Скубилин все понял. Он поднял со стола одиноко лежащую скрепку, подержал, бросил на сукно стола.
— Какой тебе нужен вагон?
— Десятый, купейный.
Начальник управления открыл сейф. Списки находились в тонкой прозрачной папке. Скубилин вытащил нужные страницы, перенес на стол.
— Который тут?
— Восемнадцатое место…
Игумнов скользнул глазами по тетрадной — в клетку — странице. Этимология клички Пай–Пая лежала на поверхности: «Пай–кин… Па–вел… «Пай–Па…“ Хорошевское шоссе… дом… корпус… квартира…»
Подполковник Омельчук не успокоился, пока из Шанги не вернулся назад в Шарью, в линейное отделение милиции, не убедился в том, что Созинов, а значит, и документы Больших Боссов на месте. Перед поездом сидели в вокзальном ресторане, уютном, с высоким, не по нынешним временам, потолком; с выходами на три стороны — в зал для транзитных, на перрон и на площадь; за стеной дежурного по линейной милиции. Виталька, старший опер, действовал абсолютно бескорыстно, в традиции здешних мест. Как ни спешили, успел положить в кейс к Омельчуку картовников и шанежек, и даже бутылку «Российской». Проследил, чтобы по дороге заскочили в гостиницу — за плащом. Акт министерской проверки был подписан тут же, за столиком. Омельчук лишь мельком взглянул в него: «Все по форме! Перечень копеечных придирок… Мелкие — от одного до трех дней — нарушения сроков рассмотрения заявлений, задержки с уведомлениями о принятых по ним решениях… Все как везде!»
Начальник линейного отделения Пал Михалыч был опытный служака — знал, что требуется!
«Бесцветный акт! Но вот то, без чего не обходится ни одна проверка такого уровня, отсутствует — нет фактов укрытия от регистрации заявлений о преступлениях! Не обнаружены!»
Тут и дураку ясно: при желании Омельчук мог накопать их сколько угодно — достаточно было обратиться к медицине: сколько доставлено избитых, с сотрясением головного мозга, с ножевыми ранениями… А потом сопоставить с журналом возбужденных уголовных дел! Ноль целых ноль десятых!
— Все хорошо… Поздравляю!
Омельчук подписал акт, тут же забыл о нем.
— Разрешите ваше перевозочное требование, товарищ подполковник, — попросил помощник дежурного.
— Ах, да! И командировочное отметить.
— Сейчас сделаем!
Помощник вернулся уже через несколько минут.
— Ваш билет! Вот командировочное… С Пал Михалычем вместе, в одном купе. Две нижние полки… С бригадиром поезда договоримся: ночью к вам никого не подселят! Отдыхайте!
Вскоре появился и сам начальник — в светлом костюме, в шляпе. Дежурный сержант принес и поставил коричневый мягкий чемодан производства ЧССР — с двумя ремнями, распадающийся на две половинки–горбушки.
«Интересно, где он повезет документы? — Омельчук задумался. — При себе? Вряд ли! Скорее, в чемодане… Это будет посложнее!»
Встретились как друзья. Созинов заказал бутылку красного. Перед тем как разлить, обернулся к старшему оперу:
— Ты бы зашел к ребятам в дежурку, Виталий… Может, им чего нужно помочь? — Было неудобно выпивать с подчиненным публично. В Шарье обоих хорошо знали.
— Понял, Пал Михалыч… — Старший опер улыбнулся снисходительно, подмигнул проверяющему: «Я же говорил!»
Пошел к дверям.
— Хороший парень, — Омельчук посмотрел вслед.
— Все хорошие, когда бы не пили! А так — только за ними глаз да глаз!
За столом открылись интересные подробности:
— Я почему в Подмосковье еду… — заметил начальник отделения. — У меня теща в Ступине! Под Москвой. Седьмой десяток… Они — там, мы — здесь.
Омельчук сразу намотал на ус.
— А насчет перевода не думал? В Кашире, как мне известно, начальник на пенсию собирался. Это рядом со Ступином!
— Мало ли!.. Никто меня не знает на Московской дороге.
— Из Москвы ехать туда кандидатов не густо! А тут опытный готовый начальник… Хочешь, сосватаю?
— Конечно!
Игумнов терпеть не мог медленно тянуться навстречу неминуемой опасности. Ехали быстро. Улицы казались пустынными, еще не появились дворники. С Садового кольца в центре ушли на Ленинградку. Небо покрылось рябью, на манер пятнистого армейского камуфляжа. К утру рябь должна была медленно обесцветиться, становясь однотонной. Впереди показался стадион Юных пионеров. Чтобы свернуть влево, шофер сделал правый поворот — под путепровод. Ехать оставалось недолго. Игумнов знал здешние места. Тут, на Беговой, в огромном, довоенной постройки доме росла нынешняя его жена. Отсюда она ходила в школу… Рядом библиотека Бориса Горбатова, зловещая клиника… «Жизненный круг», — заметила бы жена.
Вокруг стояли такие же добротные здания.
— Смотри! — ехавший на заднем сиденье зоркий Карпец ткнул в стекло. Молоденькая стройная женщина на балконе делала махи ног в стороны у упора. Перед задержанием это было слишком сильное зрелище. Скубилин не перенес операцию на дневные часы.
«Только сразу! Сейчас! С шумом, с выстрелами. С пакетами спецсредств «Черемуха“. Со спускающейся на веревках с крыши группой захвата, сигающей на балкон… С напрягом…»
Игумнов знал, что так будет.
«Иначе это была бы полиция совершенно другой страны!»
Состав группы захвата определили быстро.
Кроме Игумнова — старшего («Скорее свернет себе шею!..»), Цуканова и Карпеца, генерал включил еще спортсменов из милицейского батальона, каратистов и снайпера. Почти одновременно начался вызов бойцов с квартир. Не дождавшись группы, Игумнов с Цукановым и Карпецом выехали первыми, Качана с ними не было — старшего опера оставили в дежурке разбираться с доставленными. Генерал тоже уехал — к себе, на Пролетарку.
Ночь заканчивалась.
С Беговой повернули на Хорошевское шоссе. Впереди снова мелькнуло золото храма на Ваганьковском кладбище — Игумнов уже побывал тут, когда наведывался вместе с Баклановым в отдел разборов ГАИ…
Тревожное предчувствие рассвета подступило внезапно, так же, как вдруг обнаружилось, что пятнистая рябь армейского камуфляжа в ночном небе редеет и обесцвечивается. Игумнов поймал в зеркале заднего вида одутловатое нездоровое лицо Цуканова — зам собирался что–то сказать.
— Я проверил Наташу Юрьеву…
На новом этапе колдун, его успех среди мифоманов фонда «В защиту интеллектуальной собственности» в чекистском клубе — все стало неважным, недостоверным; ушло на задний план.
— И как?
— По Москве и Московской области в этом возрасте всего две девицы. Я позвонил обеим. Обе никуда не ходили. На концерте не были… Возможно?
— Да. Спасибо.
Так и должно было оказаться. «Дальше фокусов они не идут! Поэтому их и нет с нами, когда речь идет о серьезном…»
Доктор оккультных наук попался с поличным оттого, что пытался обмануть полицейского. Существовал только один способ проникнуть в чужую тайну, прочесть мысли другого человека — расследование! Им пользовались все разыскники.
«Столетний путь криминалистики…» К сожалению, дорога эта заканчивалась для разыскника рискованным
