– Жаль, нескладно вышло. Случайная жертва…

– Как и Стива Облонский. Как вы могли знать, что он забудет папиросы и захочет полакомиться сигарами со стола племянника.

– Вот именно, – согласился Вронский. – Все это случай. Но почему вы заподозрили меня?

– Катапульта, что вы в коробку из-под сигар засунули, это способ революционного террора. Кажется, называется «лягушка», – ответил Ванзаров. – Вместо ножа – бомба с ампулой нитроглицерина. Взрыв большой разрушительной силы. Такими знаниями обладает узкий круг лиц, посвященных в методы революционеров. Причем это же лицо может заказать дубликат ключа не в слесарной мастерской, а в особой, вашему отделению принадлежащей. Там и мастера подделывать документы имеются. Они же и записку вам по почерку приготовили. Очень, очень качественная работа. Редкое мастерство. Оно вас и выдало. Что же касается отравления вашего отца, то тут можно вам посочувствовать. Граф Вронский сам забрал бокал у Сержа. Видимо, заметил, как вы порошок всыпаете…

– Да, такая досада, – согласился Вронский со вздохом. – Впрочем, если бы знал, как он завещание перепишет, уже давно бы вопрос решил… Ладно, поговорили, и будет. Это мне урок на всю жизнь: подчищать мелочи. Сестра, дорогая, ты уже написала? Я могу исполнить твою просьбу?

Ани молча водила пером по листу. Ванзаров усмехнулся.

– Поражаюсь я вашей наивности, поручик. Думаете, она отказ пишет? Она записку, кто ее убил, пишет. Понимает, что после брата ее черед придет. Зачем вам свидетель? К тому же простая логика: нет наследницы – нет у вас проблемы.

Вронский потребовал показать. Он даже прикрикнул, но Ани как будто не слышала. Вырвал лист, но глянул, скомкал и бросил на пол.

– Что я вам говорил? – грустно сказал Ванзаров. – Упрямая и глупая, какая из нее графиня? Ладно, Вронский, я помогу вам выкрутиться из этой ситуации…

– Неужели? – поручик славно улыбнулся. – С чего вдруг такая щедрость?

– Как раз наоборот. Надоело это нищенское жалованье. Я вам помогу, но в уплату хочу треть, нет – половину всего, что получите назад. Всякие глупости, вроде дачи или особняка, не предлагать. Меня интересуют только наличные.

Вронский взглянул на него с интересом, как будто открыл нечто новое.

– И это образец чести? Как все просто в этом мире. Так что вы хотите?

– Мы договорились?

– Слово! – сказал Вронский, поднимая два пальца. – Руки жать не будем, пока между нами не возникнет окончательное доверие. С чего начнем?

– Во-первых, записка Каренина, – Ванзаров показал смятый клочок. – Ее только Бетси видела и Надежда Васильевна. Одна мертва, вторую мы в расчет не берем?

Вронский только рукой махнул: чего мелочиться.

– Записку положим ему в карман, – сказал Ванзаров. – Для полной натуральности. С ним все просто будет. Да вы и сами все сделаете. Я же покажу, как правильно устроить, чтобы никто не подкопался, и выступлю вашим свидетелем. Дескать, вместе разоблачили маньяка-убийцу. Остальное на Каренина свалим. Все только рады будут.

– И что же мне сделать?

– Сначала сестру пристрелить, потом Каренина. Только надо правильно, чтобы вышло похожим на убийство помешанного. Вам наследство, мне – процент.

Вронский подмигнул.

– А ведь чиновник дело говорит, сестра. После тебя никого нет: братец твой себя же вслед за тобой убьет. Так что наследство Вронских, прокатившись по кругу, вернется к законному владельцу. Что за мысль!

– Правильно устроить надо, – напомнил Ванзаров. – Стреляйте ей прямо в лицо с близкого расстояния. Только одна пуля, поручик. Не забывайте, что Каренин не смог перед самоубийством перезарядить барабан.

Вронский отметил эту поправку с благодарностью. Он выставил руку и приказал подойти. Ани смотрела на него, не шевелясь.

– Ко мне! – рявкнул он. – Ближе!

Ани вышла из-за конторки и остановилась.

– Еще ближе, графиня! Умрите храбро, как королева!

Она послушно приблизилась на шаг, сложив руки и шевеля губами.

– Да не так! – закричал Ванзаров. – Лоб ей расшибете, а надо, чтобы пуля вошла ближе к носу, снизу вверх. На рост Каренина посмотрите! Натурально надо!

– А как правильно? – спросил Вронский не лучше гимназиста.

Ванзаров стал им руководить:

– Первым делом: чуть присесть и согнуть ноги в коленях… Хорошо… Теперь цельтесь наверняка… Руку прямее… Чуть выше… Еще точнее… Как в монетку бить…

От старания Вронский прищурил левый глаз. На какой-то миг он выпустил из поля зрения Ванзарова, зная, что расстояние между ними слишком велико. Даже если чиновник вздумал его провести, все равно ему не успеть. Вронский был начеку: стоит ему дернуться – стреляет тут же. Потом разберется. От старания он чуть-чуть высунул язык.

Ухватив изгиб спинки, Ванзаров без замаха, одним движением метнул стул. Как в детстве бросал биту для игры в городки. Стул был тяжелым и неловким, не то что палка. Он взлетел тяжело, в воздухе лениво кувыркнулся и толкнул днищем руку, откидывая ее в сторону. Вронский все же успел нажать на курок. Грохнул выстрел, зазвенело лопнувшее зеркало. По привычке быстрого стрелка он нажал в другой раз. Последняя из остававшихся в барабане пуля с визгом впилась в стену, застряв в известке помятой каплей.

В гостиную бросились филеры, но Ванзаров успел первым. Вронский еще пытался замахнуться рукояткой. Руку его подхватил захват, тело поручика само собой потянулось вперед, перелетело через невидимый барьер и пребольно шлепнулось плечом о паркет. Что-то хрустнуло. Вронский охнул тяжко и глубоко. Прием был проведен чисто и мастерски. Противник был повержен с одного броска.

– Туше! – закричал Ванзаров, придавив его шею коленом и заламывая руку так, что поручик тонко завыл. – Взял, господа!

Ани страшно закричала, подскочила к лежавшему и принялась бить его по лицу носком туфли, не щадя и не выбирая, куда бьет. Филеры еле оттащили ее.

Вронский хрипел от боли в ключице, но ругался последними словами. Двое филеров приняли его, стоять прямо он не мог, заваливаясь на раненую руку.

– Вы не имеете права меня арестовывать, – заявил он. – Я офицер корпуса жандармов и вам не подчиняюсь. Мое начальство…

– Ваше начальство заранее поставлено в известность, – сказал Ванзаров, отряхивая ладони. – И не возражает против ареста человека, запятнавшего честь голубого мундира. Им только нужны веские доказательства. Теперь их предостаточно. Как думаете, поручик? Я же обещал вам, что убийца вашего отца от нас никуда не денется… Ведите себя смирно, у вас плечо сломано… Прошу извинить, я не нарочно.

Вронский что-то пробормотал и плюнул на пол.

Сержа уже развязали. Он сидел на паркете, вытянув ноги, сипло дышал, не до конца понимая, что случилось и откуда взялись все эти люди. Он только видел, что руки его свободны, а над ним больше не маячит отверстие ствола, которое он рассмотрел так тщательно, словно в нем пряталась его жизнь.