Примерное время визита было определено между десятью и полночью, когда будет уже достаточно темно, что человека опознать трудно, но не так поздно, чтобы не успеть обеспечить себе алиби на всю ночь вдалеке от места преступления. На часах было без пяти час. Афанасий не столько верил в расчеты Ванзарова, сколько выучил на собственном опыте: если операция затягивается, она проваливается. Люди, изнуренные ожиданием, теряют бдительность и быстроту. С каждым часом, даже с каждой минутой у преступника становилось все больше шансов на успех. А шансы Афанасия таяли на глазах. Не надо было проверять посты, чтобы знать: и так все в порядке. Его люди пока еще полны сил и желания. Но пройдет час, а того хуже – два, они будут уже не те. Бесцельное ожидание выматывает даже обученного филера. Хорошо, что лето, тепло, нет дождя и ветра. Но время сейчас хуже холода и слякоти. Афанасий стал нервничать, что совершил какую-то ошибку. Из возможных вариантов на ум ему приходили только самые простые: или преступник был столь хитер, что заранее, когда еще мелькали прохожие, каким-то чудом обнаружил филеров, или попросту не пришел.

Второй вариант был куда хуже. Означал, что Ванзаров в чем-то просчитался и совершил ошибку. Он всего лишь человек и может ошибиться. Но только не в этот раз. В этот раз такого права у него нет. Если логика его дала осечку, значит, в ней была ошибка. А при таких ставках крохотная ошибка равносильна оглушительному поражению. Ошибка могла быть в том, что убийца вовсе не собирался приходить в рассчитанный час. Он мог прийти под утро или завтра. Вот только силы филерского отряда на это не рассчитаны. Люди не могут быть на посту круглосуточно. И заменить их невозможно. Хуже всего, если убийца, перехитрив логику, явится, когда филеры уйдут на отдых. Афанасий о себе не думал, он готов был дежурить сутками, но один филер в таком деле без поддержки не стоил ничего. Даже если рядом будет Ванзаров.

Но ведь Ванзаров точно объяснил, почему все должно случиться именно в эти часы. И вот, пожалуйста, ничего не происходит. Остается выбирать между терпением или изменением плана. Привередничать было некогда. Афанасий свернул на Гороховую и, когда его точно не могли видеть, побежал к «Вене».

Из окон ресторана доносились звуки догорающего веселья. Ванзаров вышел на улицу. Он был спокоен, только усы дергались секундными стрелками, что выдавало наивысший градус нетерпения. Афанасий не знал, что тут сказать: и так все было ясно. Он только развел руками. Пробило час.

– Ждать больше нельзя, – сказал он и быстро направился по Гороховой.

Филеры тоже понимали, что происходит какая-то смута. Заметив у дверей Курочкина и Ванзарова, они стали действовать единственным образом, как будто операция началась.

Курочкин только открыл дверь, как Ванзаров вошел первым. Недолго думая, он запустил стулом в мраморную лестницу, отчего случился страшный грохот. Когда обломки мебели скатились к его ногам, он во все горло прокричал имя. Ответа не было.

– Обыскать весь дом! – приказал он и сам побежал наверх.

Филеры разделились. Они осмотрели все комнаты, проверили все окна, заглянули во все шкафы и даже под кровати. В доме, кроме них, никого не было. Афанасий боялся взглянуть на Ванзарова. В таком состоянии плохо скрытого бешенства он его не видал. А между тем Ванзаров всего лишь раскачивался на каблуках. Все, кто был в доме, собрались в прихожей. Филеры старались прятать глаза друг от друга и от Ванзарова. Тишина была нехорошей.

Ванзаров вдруг резко метнулся в швейцарскую.

– Черный ход куда ведет?

Василий Лукич, разморенный чайком, сонно улыбнулся.

– Так ведь во дворы и далее на Гороховую.

Афанасий вдруг ясно увидел ту самую мелкую ошибку, что могла сгубить, и, кажется, уже погубила все: он забыл про черный ход. Совершенно не учел, что в особняке, как и в доходном доме, есть проход для кухарок и прислуги. И там засады не было. Человек, ничего не зная о филерах и не думая скрытничать, мог пройти и выйти. Только ключ надо иметь…

– Где ключ от черного хода? – спросил Ванзаров, словно услышав его мысли.

– Так ведь хозяин изволил его забрать, – блаженно улыбаясь, ответил швейцар.

– Когда забрал? Сегодня?

– Кто же его знает, может, и сегодня…

Ванзаров отошел к филерам. Люди собрались вокруг него кружком. Все молчали. Афанасий даже пикнуть не смел.

– Вы видели, как Каренин вошел в дом, – будто самому себе сказал Ванзаров. – Из дома не выходил. В дом к нему никто не приходил. Во всяком случае, через парадный ход. Следов борьбы, сопротивления или крови нет. Тела нет, и выстрелов никто не слышал. Все так?

Ему закивали.

– Ошибки придется исправлять любой ценой. Бегом, господа…

Горничная как раз успела собрать остатки того, что оставили постояльцы. Набралось с целую наволочку. Бережливая девушка не могла выбросить три бутылки дорогущего вина, бутылку шампанского, только початую, да закусок всяческих столько, что неделю кормиться можно. Ей и самой хотелось полакомиться от господских щедрот, и дружка угостить. Она принялась за крошки и мусор, что усеивал покрывало диванчика. Только взялась за край расписного одеяла, как дверь вылетела с таким грохотом, будто в нее въехал поезд. Вместо паровоза в комнату влетел молодой человек с отчаянно спокойным лицом. За ним ввалилось человек десять, как показалось горничной, каких-то субъектов откровенно разбойного вида. От такой неожиданности она даже вскрикнуть не смогла, как приличная девушка, а только вцепилась зубами в покрывало, решив, что вот и настал конец ее короткой девичьей жизни.

– Госпожа Каренина когда съехала?

Горничная ответить не смогла, а только головой помотала.

– В котором часу она съехала, милая? Не бойтесь, мы не бандиты. Мы из полиции. Очень прошу вас оставить одеяло, так вы его до дырок съедите.

Спокойный голос подействовал. Горничная разжала зубы, издав при этом неприличный звук, словно икнула.

– Я уж как часа два убираю… Так еще до того…

– Куда уехала, неизвестно?.. Ах, да, конечно… – Ванзаров легонько поклонился горничной и подошел к своим. – Отдышались от бега?

Филеры скромно заулыбались: это разве бег. Так, легкая разминка. Странно, что вроде бы не спортивный Ванзаров носится так, что не догнать. Говорят, борьбой занимается, наверняка ноги натренировал.

– Придется побегать еще. Вот вопрос, Афанасий: куда может переехать девушка, желающая тратить деньги не считая?

– В «Европейскую», куда же еще, – ответил Курочкин, и филеры его поддержали.

– Значит, на Михайловскую улицу… – в раздумьях проговорил Ванзаров и встрепенулся: – Нет! Прежде ног надо использовать голову. А мы про нее совсем позабыли.