— Такой день, такой день! — сладко пропел он. — Кстати, а которой час?

— Полчаса до четверга.

Лигул изумленно приподнял бровки. Он выглядел приятно изумленным.

— В самом деле? Значит, до пятницы успеваем?

— Если не затягивать, можно успеть и до четверга, — разомкнув губы, процедил Арей.

Лигул удивился еще больше. Вот уж точно, был день сюрпризов.

— А к чему такая спешка, Арей? Торопишься к… Барон мрака, не отрываясь, смотрел на него. Нет, Лигул не оставит Варвару в покое. Будет вечно использовать ее, как рычаг давления и шантажа.

— … своему одиночеству? — коварно поправился горбун. — Ну почему бы и нет? Я вот и Пуфсу говорю: «Зигги, не загружай Арея рутинной работой! Он нужен нам для больших дел!»

Пуфс торопливо заулыбался и закивал. Он готов был подтвердить все, что угодно. Невежливо не дослушав горбуна, Арей повернулся к Мефу.

— Ты приготовился умереть, синьор-помидор? — серьезно спросил он.

Меф молча швырнул ему в грудь ту самую железную перчатку, возвращая ее. Он знал: если заговорит с ним сейчас, не сможет потом всерьез рубиться.

— Значит, приготовился! — серьезно подтвердил Арей. Перчатка, ударившая его чуть выше висевшего дарха, соскользнула в приподнятую ладонь.

Меф искоса бросил взгляд на трон Лигула. Поднимать глаза выше он не рискнул, чтобы его мысли не были считаны, а остановил их на ногах карлика. Лигул был от него метрах в шести. Между Мефом и Лигулом, у подножия трона, замерли два охранника с маленькими круглыми щитами — верные псы Лигула. Один из них цепко смотрел на Мефа, зато другой, отвернувшись, разглядывал что-то, происходящее слева от трона.

Дальше все произошло мгновенно. Прежде Мефодий ни к чему такому не готовился.

«Если я знаю, что все равно умру, то почему бы мне не…» — И, не давая себе даже додумать эту мысль, потому что на это ушли бы драгоценные мгновения, он рванулся к Лигулу.

Движения были точны, как у гепарда. В его руке еще не было меча. Он возник, когда нога коснулась ковровой дорожки, тянувшейся до самого трона. Клинок вспыхнул сразу, как молния. Все происходило быстро, очень быстро. Тот страж, что отвернулся, только еще поворачивал голову. Второй дернулся навстречу Мефу, поднимая короткий меч. Буслаев понял, что если примет бой, потеряет время. Он прыгнул на того стража, что пока не видел его, и сшиб его с ног. Пробежал по нему, оттолкнулся ногой от загрохотавшего щита — и вот он уже на ступеньках трона.

До Лигула было рукой подать. Меф был уверен, что его не остановит даже арбалетный болт. А если остановит его, то не остановит клинок, который все равно вопьется в карлика. Краем глаза Меф видел, что охрана карлика запоздало пришла в движение. Что ж, успевайте, голубчики!

Страж, с которым Меф не вступил в бой, метнул короткий меч ему в спину. Буслаев ощутил, как что-то резануло его между лопатками напротив сердца, а потом сразу — совсем необъяснимо — по мышцам плеча. Охранник не промахнулся, но невидимый щит Мефа отклонил удар. Все же Меф на миг потерял равновесие.

Лигул пискнул и, резво отпрыгнув, спрятался за Прасковью. Ступенька трона, на которую Меф почти наступил, чтобы нанести Лигулу быстрый укол, предательски выскользнула из-под ноги. Буслаев запоздало осознал, что кто-то дернул под ним ковер. В следующее мгновение он ощутил, что лежит на животе, позорно уткнувшись носом в ступеньки, а на спине у него сидит Арей.

Лигул, щерясь, как хорек, поспешно скатился с трона, укрывшись за спинами у охраны. К Мефу рванулось сразу с десяток стражей, однако Арей, зарычав на них, как пес, замахнулся мечом. Стражи отхлынули, сгрудившись вокруг своего хозяина.

На возвышении у трона остались только трое — Арей, Меф и Прасковья. Прасковье кричали, чтобы она уходила, но, присев на корточки, она гладила волосы Мефа, точно прощалась с ним навсегда.

Убедившись, что Лигул успокоился, не вопит и не плюется, Арей слез со спины у Мефа и поставил его на ноги. Буслаев ладонью коснулся носа, проверяя, не идет ли кровь. Арей, спеша сбить его с ног, слишком сильно притиснул его лицом.

— Ты начинаешь входить во вкус, синьор-помидор! — с одышкой сказал Арей. — Вначале Троил, теперь вот хотел и Лигула… Надо же и меру знать, в конце концов!

Буслаев слепо оглянулся на него.

— Зачем вы…? Я же почти уже… — спросил он, дрожа голосом.

— Долго объяснять! Если кратко: это наша местная достопримечательность, — сказал Арей.

Меф оглянулся и увидел, что Эссиорх, тоже прошедший внутрь купола, даже не пытается вмешаться и помочь ему. А ведь вроде не трус.

— Не удивляйся! Он не дергается, потому что знает, — объяснил Арей.

— Что знает?

— Никто из наших не может убить тебя, пока ты с эйдосом. Ну, за малым исключением… — Мечник красноречиво царапнул пальцем по твердому кожаному нагруднику. — Отряхивайся, синьор-помидор. Идем!

Больше Арей не прятал своего меча. Небрежно нес его в руке, за середину лезвия, точно торговец-оружейник, который идет прятать не подошедший покупателю товар. Перед Ареем охрана Лигула расступалась. Меф пропустил Арея вперед и пристроился за ним, как за ледоколом. Он не оглядывался. Спину ему жгли огненные глаза Прасковьи.

О чем-то вспомнив, Арей направился к Улите, которая, как привязанная собачка, стояла рядом с Пуфсом, и негромко окликнул ее. Подчиняясь взгляду Арея, Пуфс отодвинулся, не выпуская поводка.

Меф не слышал, что Арей ей сказал. Видел только, что Улита демонстративно повернулась к Арею спиной, потом, изменив позу, все же взглянула на него и, наконец, неохотно протянула руку. Арей уронил ей что-то на ладонь.

— Ну вот и все! Все сегодняшние дела закончены. Остался последний мелкий штрих… — сказал Арей, приглашающе кивая Мефу на арену.

Тот в последний раз нашарил глазами Дафну, зная, что во время боя уже не сможет видеть ее. Даф стояла застывшая, бледная, впервые за долгое время некрасивая, с опухшими глазами. И плевать ей, что плакать на ветру нельзя — уже все можно. Заметив, что Меф смотрит на нее, она попыталась ободряюще улыбнуться, однако улыбка была так жалка, что честнее было бы просто оскалиться.

Дафна сжала кулак. Ткнула большим пальцем себя в грудь, а мизинцем в Мефа. На их внутреннем языке это значило: я тебя люблю.

Семьсот суккубов, незаметно наблюдавшие за ними, внесли этот жест, а заодно обветренность скул и красные прожилки в глазах, в книжечки для обогащения репертуара. Мало кто знает, но сами суккубы холодны как селедки, зато охотно пользуются чужими наработками.

Арей свистнул, поторапливая Мефа.

— Давай, дружок! А то еще расплачешься… ненавижу мочить меч в слезах.

Они вышли на центр арены. Ее уже отделяла от зрителей борозда, которую прочертил плугом слепой белорогий бык. Когда борозда была завершена, быка заколол мечом опытный мясник Барбаросса. Бык, пошатнувшись, упал на колени. В ноздрях у него закипели розовые пузыри.