– Почему с крысами не получится, а с людьми получится? – Назар, обшаривавший помещение, взялся за рукоятку на двери холодильника с бурыми отпечатками.

– Потому что только разумное существо убивает из прихоти, ест из-за вкуса и ощущения и может сбрендить, если долго насиловать ему мозги.

Назар потянул ручку холодильника и тут же отпрыгнул в сторону. Дверь с натягом отворилась и на пол с костяным стуком выкатилось несколько черепов.

– Балбес, ничего не трогай, могут быть ловушки. – Басмач встал со стула. – Пошли, поглядим оружейку. Жратвы мы здесь точно не найдем, а вот комната с оружием должна быть.

Оружейная комната, как и ожидал Басмач, нашлась: бетонные стены, толстая стальная дверь и выжженный автогеном замок… Он зашел вовнутрь, облазил полки и ничего не нашел, все вынесли подчистую. Только один карболитовый магазин для «калаша», полный.

– Джалищ! – выругался Басмач. – И здесь облом! Сомневаюсь, что это те же самые, что кучкой на кухне лежат.

– Оно бы здесь валялось? – догадался Назар.

– Не только поэтому. Оружия и боеприпасов должно быть больше, чем на сорок рыл. Учитывая, что они жрали друг друга, все унести не смогли бы. – Он поморщился, пульсирующая боль в правой ноге стала совсем нестерпимой. Прохромав к стеллажу, он сел на него. – Назар, у тебя кора тополиная не осталась?

– Есть немного, а что? – Назар снял заплечный мешок, развязал и, порывшись, выудил мешочек с белесыми полосками.

– Нога ноет, спасу нет. – Он взял протянутую полоску. – Заварить бы… да воды нет. Давай, так пожую. Оклемаюсь и дальше пойдем.

Станция-казарма осталась позади. Басмач хромал на правую ногу, и каждый шаг давался тяжело. Он на ходу жевал тополиную кору, чтобы хоть немного ацетилсалициловой кислоты – больше известной до Напасти как аспирин – попало в кровь и облегчило острую пульсирующую боль в ноге. Но пока не помогало.

Басмач злился на себя:

«Сколько от станции прошли, километра три-четыре? А сколько еще предстоит, да с такой ногой? Чертовы болячки!»

Он наступил на больную ногу и та подкосилась, не выдержала веса тела. Басмач, потеряв опору, повалился на рельсы. Назар, шедший рядом, не успел его поймать. Бородач, хмурый, подтянулся и сел у стены. Назар смотрел на него с испугом.

– Чего глядишь так, а? Это, парень, старость и болячки! Будь они не ладны, – он выплюнул осточертевшую кору. Облокотился на ребро тюбинга и прикрыл глаза. – Знаешь, у отца похоже начиналось. Сначала болела нога. Ну, мало ли в пятьдесят восемь лет чего может болеть, верно же? Да и он упрямый очень был, ни врачей ни лекарств не жаловал. Было у него там чего-то в молодости, конфликт какой-то с медициной, от того и настороженность к белым халатам. – Басмач стал растирать колено через штанину.

Назар молча уселся рядом.

– И вот знаешь, болел он значит, месяца три с тростью ходил по дому, а потом и ходить перестал – слег. Ну, я-то пацан тогда был, в башке ветер, но заметил, что мать как-то стремительно стареть начала, пока за отцом ухаживала. Доктора все же бывали у нас, сначала обычные вроде участкового. Потом дядя привел знакомого хирурга.

Хирург тот мужик неприятный, резкий как понос, так и хотелось ему промеж глаз дубиной засадить… Человек он может и дерьмо был, но врач как говорится – от Бога. В общем, я узнал, что у отца рак, сильно позже. Мать до последнего скрывала от меня, пока приступы у него не пошли. И метастазы… Знаешь, что такое метастазы, парень? Да лучше тебе и не знать. – Басмач, морщась, согнул ногу в колене.

– К чему ты это рассказывать начал? Заболело в ноге, бывает. Оступился, может, или простыл. Вон, сколько в холодной воде плавали.

– Да я не к тому, так погано подыхать в своей постели и не собирался, вернее не надеялся, – он хрипло засмеялся. – Просто глядел ты сейчас на меня такими же глазами, как я тогда на отца. Как такое возможно, уму непостижимо: отец и болеет! Отец для подрастающего пацана это идол, и кумир для подражания, стальная скала, колосс! М-да. Все мы когда-нибудь сдохнем, не принимай близко к сердцу, парень. Ладно, хорош сопли растирать. Помоги подняться. Действует кора вроде, легчает в ноге.

Назар присел, подставил плечо и вместе с Басмачом поднялся.

– Вот, так-то лучше, – ухмыльнулся он. – Давай еще коры, по ходу жевать буду. А с ногой похоже сраный радикулит или нечто вроде. Мелочь, а вояка из меня сейчас как из пуделя питбуль. Совет: береги здоровье, парень, в старости пригодится. Если доживешь.

Первые метров триста Басмач еще хромал, но затем хромота сошла, и он двигался уже легче и быстрее.

Тоннель был бесконечным, сколько бы они не шли, он все не заканчивался.

– Когда уже мы придем?! – нарушил молчание Назар. – Надоело уже. Я родился и вырос в тоннелях. Радовался, когда ушел из подземелья Академгородка, теперь снова под землей и тоже – поначалу – радовался: насмотрелся на все, что происходит на поверхности, и опять вниз, в тишину и безопасность захотел. Вот только нет этой безопасности здесь, нету!

– Вот тебя прорвало-то. Открою страшную тайну, парень: безопасности, которой тебе хочется, нет нигде. Всегда и везде будет подстерегать очередная бяка, которая пожелает тебя схарчить, тебе подложить свинью в неподходящий момент или еще что-то в этом роде. Жизнь это называется, от всего не спрячешься. Но, признаюсь, хочется. – Басмач примирительно хлопнул нахохлившегося Назара по плечу и пошел дальше. – Привыкнешь со временем.

Впереди тем временем показалось нечто вроде станции.

– Вон, туда дойдем и отдохнем. Жратвы нет, но необходимо отдохнуть, выспаться. Наверху, наверное… да хрен его знает день или ночь. Я бы однозначно поспал. И тебе советую.

Они дотащились до крохотной – метра три в длину – станции. Сразу с бетонного крыльца в стене была вделана дверь, стальная, добротная. Навесной замок Басмач отстрелил из ружья, зарядив патрон с пулей. А за дверью оказалась просторная комната, заставленная непонятными агрегатами, увитая широченными трубами и толстыми кабелями. Длинный, серого цвета короб занимал два метра одной из стен, мигал огоньками и время от времени трещал. Басмач прошелся, осмотрел агрегаты:

– Это вентиляционная комната, или камера… В общем, здесь стоят специальные моторы, которые нагнетают воздух под землю. Помнишь, когда я только спустился, свет потух и гул был? Вот, похоже, здесь его центр, так сказать, или один из них. Короче, задраиваем двери и отдыхаем. Комната глухая и вход вроде бы один. – Он сбросил рюкзак на пол и улегся на него, используя заместо подушки. – Тикакла только эта мешает… – проворчал Басмач, указывая на шкаф с огоньками у стены.

Назару же шум агрегата не мешал, он к такому привык: в подземельях бункера порой бывало шумнее. Особенно возле цехов и испытательных лабораторий. Там вечно что-то хлопало, свистело и жужжало. Он еще раз облазил все помещение, нашел целую кучу мягких ребристых шлангов. Соорудив из них подобие лежанки, Назар улегся отдыхать.