У стен вдоль коридора выстроились сверкающие доспехи со сжатыми в металлических кулаках мечами и топорами. Изобель посмотрела на свое отражение в полированной нагрудной пластине. Ее волосы были растрепаны и запутанны, одежда покрылась коркой засохшей грязи.

Она почти не узнавала себя. Плащ волочился за ней, как шлейф платья, и ее магические камни сверкали на каждом пальце – Объятия жнеца теперь были среди них, готовые к подзаряду.

Она выглядела как чемпион.

Она выглядела хорошо.

– Нам бы не помешало пополнить запасы. Грив, у тебя тут есть сырая магия? – спросила Изобель.

Глаза Гэвина расширились. Затем он быстро прочистил горло.

– Это не твоя забота.

Алистер усмехнулся.

– Совершенно бесполезен, мм?

– Это не меня чуть не убили.

Глаза Алистера и Гэвина метнулись к оружию вдоль стен, затем друг к другу, как будто они подбивали друг друга начать битву.

– Вперед, – пробормотал Гэвин. – Сейчас ты на моей территории, Лоу.

Изобель поморщилась, пытаясь придумать план, прежде чем юноши решат пощеголять в этих декоративных доспехах и устроить дуэль. Но Бриони заговорила первой – как и всегда.

– Я бы сказала, что нам нужно собрать ее для себя самим, – заявила она.

– Сейчас? – измученно спросил Алистер. Он старался осторожно наступать на правую ногу и морщился при каждом шаге. Он был явно не в том состоянии, чтобы выходить на улицу.

– Можешь остаться здесь, – сказала Бриони.

– С ним? – Алистер в ужасе посмотрел на Гэвина.

– Мы ведь договорились вести себя хорошо, мм? – спросила Бриони. – Эту ночь.

Изобель не хотела оставлять Алистера с Гэвином. Но после событий этого дня ее живот неприятно скручивало. Ради нее Алистер пожертвовал практически всем и, как бы она ни заботилась о нем, как бы ни была благодарна, ее беспокоило, что он поступил так безрассудно. Проведя две недели в уединении Пещеры, они забыли о реальности. Может быть, будет лучше, если они на какое-то время разлучатся – ради блага их обоих. Игра в притворство только причинит им боль.

– Если мы собираемся быть союзниками, пусть даже на время, нам нужно использовать наше время с пользой, – сказала Изобель. – Это значит, что у нас нет времени на отдых. И поскольку Грив не желает делиться своей сырой магией… – Гэвин напрягся и нахмурился, глядя в пол. – Остальным нужно пополнить запасы.

– У меня нет сырой магии, ясно? – пробормотал Гэвин.

Алистер растянул свои губы в злобной ухмылке.

– Я так и знал.

– Итак, решено: мы с Бриони идем. – Изобель не нравилась идея провести время наедине с Бриони, но ничего не поделаешь. – Гэвин будет защищать Замок, а Алистер сможет отдохнуть. Надеюсь, по дороге мы не встретимся с Элионор и Финли, но если встретимся…

– У меня нет желания ввязываться в еще одну битву, – пробормотала Бриони. – Не сегодня.

– Разве Элионор и Финли тебя не предали? – спросил Гэвин. – На твоем месте я бы хотел их убить.

– Просто… – в голосе Бриони послышалось напряжение. Она сглотнула.

Изобель уставилась на Бриони – на грязь на ее ладонях, на дрожащие пальцы, на запекшуюся кровь Карбри.

И тут ее осенило. Бриони сходит с ума. В это было трудно поверить, ведь ее бывшая лучшая подруга столько лет мечтала о турнире. Но, очевидно, мечты сильно отличались от реальности, и реальность ее не щадила.

И Изобель бы покривила душой, если бы сказала, что это не доставило ей никакого удовольствия.

– Просто дело в том, – очень, очень устало сказала Бриони, – что я не хочу сражаться с ними, потому что считаю, что каждый из нас – включая Финли и Элионор – может пережить этот турнир.

Изобель нахмурилась. Душевное состояние Бриони было хуже, чем она думала.

– О чем ты? – спросила она. Краем глаза она заметила, как Алистер и Гэвин обменялись настороженными взглядами. Наверное, они – как и она – решили, что Бриони бредит.

– Этот турнир – проклятье, – продолжила Бриони. – А проклятья можно разрушить.

– Турнир – не обычное проклятье, Бри. – Мягкость в тоне Изобель удивила даже ее саму. – А древнее. Могущественное.

– Просто подумай об этом. Если мы…

– Ты не первая, кто об этом задумался. Но каждый чемпион, который вбил себе в голову, что турнир может быть сорван, потерпел неудачу. И погиб.

– Потому что они все неправильно поняли. Есть…

– А ты поняла все правильно, потому что…

– Просто выслушай меня, – фыркнула Бриони. Ее голос, казалось, стал на тон выше, громче, усиленный высокими потолками и гулкими каменными стенами. Изобель изо всех сил постаралась сдержать шок. Бриони искренне верила в то, что говорила. – Ты никогда не задумывалась, почему семь Достопримечательностей расположены в форме круга? Это ведь так странно. Но на самом деле это не круг. Это септограмма. А в ее центре находится Колонна чемпионов.

Изобель никогда не смотрела на это с такой точки зрения. Ей показалось, что в словах Бриони есть смысл. Но, тем не менее, она не понимала, что поменяется, если нарисовать на карте семиконечную звезду.

Приняв всеобщее молчание за поощрение, Бриони продолжила:

– Накладывая это проклятие, наши предки сделали Достопримечательности магической доской. А Реликвии были ингредиентами проклятья. Это означает, что если мы расположим ингредиенты на доске так, как они были расположены во время создания проклятья, мы сможем полностью его уничтожить.

– Ты хочешь сказать, что это можно сделать, поместив Реликвию в Достопримечательность? – спросил Гэвин. Судя по его тону, он отнесся к словам Бриони с тем же скептицизмом, что и Изобель. – Этому проклятью уже восемьсот лет. Подобное определенно уже случалось. Хотя бы случайно.

– Суть не в том, чтобы поместить любую Реликвию в любую Достопримечательность, – сказала Бриони. – Я разговаривала с заклинателем, у которого была та же теория – что у каждого семейства, которое участвует в турнире, есть своя история. О Достопримечательности и Реликвии, которые обычно предпочитает их чемпион. Шаблон.

Изобель вспомнила, что ее отец рассказывал ей о том, что Макасланы когда-то имели особую связь со смертью, и именно поэтому их чемпионы обычно предпочитали Склеп и Плащ.

Не то чтобы это что-то доказывало. У каждого древнего рода были свои сказки.

Бриони одарила остальных торжествующей улыбкой.

– Неужели вы не понимаете? Я нашла способ спасти всех нас.

Но Изобель беспокоила не только логика. Она видела на лице Бриони гордость и нетерпение. Это выражение лица девушки было ей очень знакомо.

Перед глазами Изобель как будто мелькнула вспышка фотоаппарата, и у нее перед глазами пронеслись непрошеные воспоминания…