Крон обнял ее за плечи. Энедика вздрогнула и обернулась. Маг поцеловал ее в нос.

– А где этот… Маковец? – пролепетала эльфка.

– А его несут в следственный изолятор, – ответил Крон. – Сегодня с ним разбираться уже не будут, мастера все в пыточной… Господин Маковец подремлет себе тихонько до следующего утра.

Маг улыбнулся.

– Я думал, что ты врешь, что не было никаких мандречен, просивших вас поджечь Кулу, – сказал он.

Энедика насупилась.

– Но когда ты на него указала… Есть еще кое-что, чего ты не можешь знать. И все сходится, да.

Эльфка расслабилась и обняла Крона за плечи.

– Приглашаю вас на легкий ужин у меня в покоях, – церемонно ответил маг. – Такое дело надо отметить.

– А я все думала, когда вы мне это прикажете… – весело ответила Энедика и прижалась к Крону грудью.

Она ощутила, как одеревенело тело мага. Он снял ее руки со своих плеч и молча отошел.

– Крон, – растерянно произнесла эльфка. – Крон…

Маг остановился в дверях и сказал, не оборачиваясь:

– Я не приказываю. Я предлагаю.

«Ужасный имперский маг», думала Энедика, глядя на его спину в форменной черной куртке. – «Пожиратель детей, ненавистник эльфов. Любимая игрушка императора Мандры…»

Крон обернулся и закончил:

– Но я передумал. Я поужинаю один. А тебя отведут в кафе, если захочешь.

– Крон, – плача и смеясь, сказала Энедика. – Ты можешь думать все, что хочешь. Но так… так старательно.. как ты, меня еще никто не трахал. И я очень удивилась… и обиделась даже! – мрачно добавила она. – Когда ты все это время… Ничего… Нет, я понимаю, что у тебя дела… И я обрадовалась, правда обрадовалась, когда ты наконец…

Имперский маг усмехнулся и протянул ей руку.

С высоты полета ведьмы казалось, что до Бьонгарда уже рукой подать. Домики отсюда казались игрушечными, а их окна в лучах заката светились красным, словно глаза вампиров. Уходящее солнце выкрасило фигуру Светлого Всадника в алый цвет, а плащ статуи – в черный.

Карина перевела взгляд. Ведьмы кружили над развилкой, где от Старого Тракта отходила дорога к столице Лихолесья. На высоком холме пылала в последних отсветах Хорса черепичная крыша постоялого двора. Дом был окружен острым частоколом. Люди называли его таверной «На Старой Дороге», а эльфы по имени хозяина – «У Магнуса». В таверне решено было провести последнюю ночь похода. Можно было сделать рывок, и, никуда не сворачивая, идти на Бьонгард. В таком случае обоз прибыл бы к полуночи или, самое позднее, к рассвету следующего дня. Но из столицы телепатировали, что все пока спокойно и необходимости в таких героических подвигах нет. Разрешение переночевать в таверне очень обрадовало Аргу. Капитан хоть и любил порядок больше, чем людей, но все же старался беречь своих подчиненных.

На раздвоенной макушке холма сохранилось немного леса, в котором чернел глаз крохотного озерка. Но склоны холма были совершенно лысыми. Возможно, именно из-за этого он показался Карине похожим на огромный курган или древнюю башню, где время разрушило то, что не смогли разрушить враги. Ведьма поежилась. В холме было что-то неправильное, будоражащее душу и опасное. Выбеленные временем черепа смотрелись бы очень к месту на заостренных кольях забора. «Как будто», подумала Карина и прищурилась, ментально сканируя окрестности таверны. – «Как будто… Да, точно».

Обоз начал взбираться на холм. Экены подбадривали усталых лошадей криками и свистом. Карина снизилась, подлетела к Лайруксалу. Рядом с сидхом висела в воздухе звеньевая Ирина. Судя по лицам собеседников, они проводили время в обоюдоприятном флирте. Старшая крыла могла, конечно, поднять звеньевую в небо, к остальным ведьмам, но не стала этого делать.

– Лайруксал, – сказала Карина. – А зачем с этого холма свели лес?

– А он здесь никогда и не рос, – ответил сидх. – Ничего никогда не росло. Это проклятая земля. Во время битвы Мелькора с валарами сюда пролились кровь и слезы и богов – и выжгли ее начисто.

– Почему-то я так подумала, – пробормотала старшая крыла «Змей».

Слезы и кровь богов обжигали землю не только в Лихом Лесу. Карину озадачило только то, что на таком холме построили жилье. Мандречены возводили в подобных местах только капища Ящера, бога смерти.

Первый фургон подъехал к воротам таверны. Ринке постучал, и они открылись. За ними обнаружился гоблин. Массивный золотой браслет на его правом запястье на удивление органично сочетался с заляпанной кровью замшевой курткой. Карина догадалась, что это мирный гоблин, разумный настолько, чтобы жить среди эльфов – его лесные родичи не обременяли себя лишней одеждой, а уж тем более украшениями. Гоблин был несколько ниже ростом, чем его дикие соплеменники, но ничуть ни уже в плечах.

– Хаел, Магнус, – сказал Ринке. – А вот и мы.

Гоблин ничего не ответил, но распахнул ворота еще шире. Ринке вытянул лошадь вожжами, и фургон начал заезжать во двор. «Если хозяин тут – гоблин, то кто же хозяйкой, интересно», подумала Карина и перелетела перекладину над воротами.

Раздался громкий клекот. Перед ведьмой мелькнуло изуродованное яростью лицо, вполне человеческое, но с огромным птичьим клювом вместо носа. Карина шарахнулась в сторону, ударилась о балку, через которую только что перебралась, и зацепилась за метлу летевшей сзади Светланы. Обе рухнули вниз, на тент фургона. Преследователь успел несколько раз клюнуть самые аппетитные части тел ведьм. В тот момент, когда мандреченка решила, что с левой ягодицей придется расстаться, внизу рявкнули:

– Свои, Газдрубала! Назад!

– Хвост Ящера, – пробормотала Карина, провожая глазами удаляющееся серое тело. Судя по блеску перьев на крыльях, они могли быть только стальными. – Это же горгулья…

– Да, – ответил Магнус.

Ведьма покосилась на хозяина таверны. «Теперь я знаю, как выглядит смущенный гоблин», мелькнуло у Карины.

– Вы не обижайтесь, – продолжал гоблин. – Газдрубала раньше боевых ведьм никогда не видела, перепугалась…

Объект беседы повозился, устраиваясь над крыльцом, и замер в позе, невозможной и неудобной для всех, кроме него. Если бы Карина сама не ощутила бы, как быстра и подвижна может быть Газдрубала, она бы наверняка приняла ее за статую. Декоративную.

– Предлагаю пиво для всей вашей компании за счет заведения. В качестве возмещения ущерба, – добавил Магнус.

– Ладно, ладно, – проворчала Карина.

Они со Светланой расцепили метлы и спустились на землю. Ринке распрягал лошадей. В воздухе, как осенние листья, кружились снижающиеся ведьмы. Этот способ приземления крыла – по спирали, когда спускающиеся небесные воительницы находились как бы в разных точках огромной воздушной воронки – назывался «листопад». Он относился к числу самых трудных маневров, но являлся самым быстрым способом посадить на землю все крыло сразу.