— Тогда двести СП-10 в пачках и цинк практических.

— Во, другое дело! — удовлетворённо кивнул он. — Похоже на правду. Ещё что?

— Ещё цинк СП-5.

— Сделаем, — продолжал кликать мышкой старший прапорщик. — Ещё что-то?

— ПСС? — вспомнил я вовремя о маленьком и неудобном, но совершенно бесшумном пистолете.

— Есть, — подтвердил он.

— И пачку патронов к нему. Пары магазинов хватит, воевать им не будешь. Кобуру к нему на плечо.

— Есть со сменой вариантов ношения, пояс-плечо, — сказал старший прапорщик. — Удобная, хвалят ребята. Ещё что-то?

— Всё, — сказал я, но тут же спохватился: — Нет, не всё. Что есть для самообороны? Я имею в виду, как альтернативное для снайпера. Компактное и достаточно мощное.

— 9А-91 берите. Или «вихрь», — ответил он. — Но «вихри» у нас без глушителя, сразу предупреждаю. Я только слышал, что вроде к ним глушители делать начали, но к нам такое не попадало.

Я задумался. И то, и другое — короткие автоматы под дозвуковой патрон 9x39, каким из «вала» палят. «Вихрь», по отзывам, чуть качественней, а «девятка» зато идёт ещё и с глушителем в комплекте. Это может пригодиться. И к нему бы бронебойные…

— Тогда давайте «девятку», она совсем компактная и лёгкая, — добавил я. — И цинк СП-6.

— Смеёшься? — спросил старший прапорщик с очередным кликом мышки, после чего спросил: — Дорогие они. ПАБ-9 у нас за валовый, местной работы. В цинке ровно тысяча. Кстати, СП-5 по пятьсот упакован.

— Без разницы, — пожат я плечами. — Всё давайте.

— А просто автомат? — вроде бы удивился он.

— Есть у меня, — отмахнулся я.

— Не волнует, — заявил он. — АК-103 с подствольником и боекомплект извольте получить, это каждому положено. Можете дома в оружейном шкафу держать — или как хотите, товарищ капитан. Даже у командующего есть. Вы недавно у нас?

— Да, недавно, — подтвердил я, понимая, что опять накосячил.

— Из вашего управления многие дополнительным оружием пользуются, кому что удобно, — пояснил он. — Приходят сюда и получают. Но, согласно приказу, один сто третий, один подствольный гранатомёт ГП-25 и минимум один боекомплект должен быть у каждого.

Что я, спорить буду, что ли? А вот не буду. Очень даже всё пригодится. Я вообще к этому автомату с наибольшим уважением.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда можно всё выдавать.

— Тогда подождите.

Старший прапорщик взял за ручку стоявшую рядом низкую тележку и пошёл между стеллажами. Ждать пришлось минут пятнадцать. Вернулся он с тележкой, нагруженной заказанным мной железом.

— Вот так, как заказывали, — гордо объявил он. — Распишитесь в получении. Сейчас, только номера зарегистрирую на вас, и можете забирать. К «гюрзе» кобуру поясную тоже подберу, если будете с ним на службу ходить.

— Спасибо, не подумал сам. А с этой кобурой что делать? — показал я на уже имеющуюся, полученную на вещевом складе.

— Можете мне сдать, вещевой склад всё равно их у меня получает.

— А это что? — показал я пальцем на чемоданчик из серого шершавого пластика, лежащий рядом с АК.

— Ка-Дэ-О, комплект дополнительного оборудования, — сказал старший прапор. — Не встречали ещё наверняка. Это уже местное.

Он открыл чемоданчик, и я обнаружил внутри, в поролоновых гнездах, местный аналог американского SOPMOD — комплекта дополнительных приблуд для М4, но уже под «Калашников»: коллиматорный прицел «Нить-А» с резиновой насадкой, ночник 1ПН93-2, компактный и прочный, как кувалда, четырёхкратный оптический 1П29, длинную трубу прибора бесшумной стрельбы незнакомой мне конструкции и лежащую в отдельном гнезде прицельную планку под дозвуковые патроны, подствольник ГП-25 «Костёр» и модифицированное пластиковое цевьё с дополнительными креплениями под всё подряд.

— Отлично! — решительно заявил я. — Давно пора. А что это за ПББС?

— Это уже здесь делают, — сказал старший прапорщик. — Не «садится», глушит хорошо, и вспышки вообще не видно. Он покрупней стандартного, заметили?

— Отлично, — повторил я. — Что покрупней стандартного, я заметил. Кстати, раз уж я при подствольнике, то надо бы и цинк «вогов».

— Не вопрос.

Минут десять у него ушло на регистрацию оружия, затем он довёз всё на тележке до машины. Помог перегрузить, и я вернулся к разведуправлению как раз вовремя — чтобы встретить Марию Пилар.

— Мария Бонита, до завтра нас здесь видеть не хотят, — объявил я ей.

— Я знаю, — улыбнулась она. — Куда мы едем?

— Сначала мне нужно в гостиницу, — сказал я. — Получил оружие — надо отвезти к своей машине. Нас посыльный отвезёт.

Стоявший у машины утренний посыльный всем своим видом выражал готовность везти Марию Пилар куда угодно, а если бы не моё присутствие, то и прямо в ЗАГС. Он вновь отдал ей честь — по Уставу всё же, так как Мария Пилар оказалась старше по званию, опять заслужил ослепительную улыбку. Мы погрузились в «тойоту», и он повёз нас к гостинице.

С посыльным мы быстро перегрузили моё новообретённое имущество в «семисьпятку», на заднее сиденье, а Мария Пилар сказала, что дождётся меня в кафе, поулыбалась, пожала руку солдату, окончательно переведя его в своё вечное оперативное подчинение, и вошла в гостиницу. Я тоже распрощался с солдатом и пошёл следом за ней.

Мария Пилар уже сидела за столиком у окна и разговаривала с улыбающейся рядовой-официанткой. Я подошёл, поздоровался с девушкой и подсел за столик. Перед нами уже стояли две чашки кофе. Я попробовал и в очередной раз удивился — кофе был потрясающим.

— Который раз удивляюсь, откуда здесь такой кофе? — наконец спросил я.

— Кофе выращивают в Новой Земле, на юге и в Бразилии, — ответила Мария Пилар. — Может быть, из-за климата, а может быть, из-за земли, но здесь он лучше, чем в Старом Свете. Вы мне на зубы не наговаривайте, капитан…

— Не заговаривайте…

— Как?

— Зубы не заговаривайте.

— Да, так лучше, — кивнула она. — Вы мне не заговаривайте зубы, а скажите, что вы намерены делать дальше?

— Мне выделили маленький коттедж, — сказал я. — Надо переезжать. Вы можете остаться в этой гостинице или перебраться в город, например.

— У вас сколько спален в доме, друг мой? — посмотрела она на меня, чуть наклоня голову.

— Я не видел ещё, но говорят, что две.

— Одна будет моей, пока я здесь, — объявила она. — Станете возражать?

Чем мне нравилась Мария Пилар — это умением решать все проблемы самым простым способом. Как она решила, так всё и будет, а мнение окружающих даже в порядке совещательного голоса — не уточняется. Решила вот, что едет ко мне, и всё. Буду я возражать? Нет, естественно, хотя о разделении спален заранее предупредила. А я и на таких условиях согласен. И она знает, что я согласен. А откуда знает, что я согласен? А по статистике. Потому что все вокруг неё всегда и на всё согласны. Вероятность поражения цели — единица. Просто ведь, правда?