— Ты в порядке? — заходит издалека друг. Голос предательски дергается.

— В полном, — тихо шипит Сергей. — Голова с утра болит. Наверное, бури.

— Какие, на фиг, бури? Старик, ты точно в норме? — Эд тревожно подбирает слова, чтобы не давить, но узнать о самом главном. Это волнует его все время разлуки с другом. Ведь прекрасно знает, куда отпустил.

— Я не употреблял, — рычит в трубку мужчина. — Ты это хочешь услышать? Ты что, мне не веришь? — бесится он и хватает стакан с водой, смотрит и пытается передать воде всю злость.

Он не заслужил его недоверия. Он не давал повода сомневаться в себе восемь лет, а то, что сорвался после ухода Ани, имеет оправдание. Ведь он уже не тот глупый мальчишка, научился контролю. Ещё секунда — и вода в стакане закипит от его злости.

— Хорошо. Не рычи. Верю, — тихо произносит Эд и мысленно благодарит высшие силы. — Ты когда домой? Я так понимаю, проблем больше нет. Все чисто. Да и у нас все спокойно. Знаешь, хватит там суетиться и так очень задержался. Да и я соскучился, — смеется Эд. — Поверь, даже не с кем выпить.

— Верю, и я… — признается друг. — Сегодня вечером я доложу все Анне и как можно скорее вылечу. Что у тебя? — Сергей ходит по комнате, потирая затылок.

— У меня две новости, — Эд замолкает и ждет.

— Не тяни, что с Аней?

Сергей скучает, не живет, не дышит. Все, что осталось ему после разлуки, это несколько ярких снимков в телефоне, улыбка и пустая постель. Каждый день без нее — это пытка. Извращенная, придуманная его больным воображением. Он готов вырвать свою душу и подарить ей навсегда.

— Ну, во-первых, подарок я ей отправил, как ты и просил. Твоё поздравление убрал в коробку, короче, сделал всё в лучшем виде, — Эд тянет время, понимает, что дальнейшая информация выведет Сергея окончательно. — Она сегодня опять встречается с Виктором. Он забронировал столик в ресторане, — взрывает его разом друг.

Минутное молчание заставляет его нервничать ещё больше.

— Сергей! — кричит в трубку встревоженный парень.

На другом конце провода слышится звон разбитого стекла. Ревность начинает бушевать в его больном сознании. Сергей теряет над собой контроль. Он не может думать о том, что на солнце кто-то просто смотрит, восхищается, а тут внаглую покушаются на то, что принадлежит только ему. Пускай сейчас они не вместе. Солнце всё равно его.

— Сука, — ругается Сергей. Стучит кулаком по гладкой столешнице комода. Одинокая фотография прошлого трещит и падает. — Вы что-нибудь нарыли на эту тварь? — потирает ушибленную кисть.

— Нет, всё мелкие делишки, подлые, но не придерешься. Мы ищем, ищем, — быстро тараторит Эд.

— Ты понимаешь, что он хочет? А я не могу ему даже шею свернуть, потому что обещал Ане не влезать в ее жизнь. А если она…

— Не говори глупостей, — пытается успокоить друга парень. — Ещё есть одно… К ней в выходные собралась Надя с Олегом и …

— Что? — обречённо упирается руками в комод Сергей и пытается стряхнуть капли алой тягучей крови с ладони, в которой сломал стекло бокала.

— Она заказала VIP-столик в баре «Красный страус» на выходные, — продолжает добивать друга Эд, медленно протягивая каждое предложение. — Надя оформила меню и торт. И еще… — тишина, которая разрывает воздух, — Глеб тоже приглашен, — Эд замолкает и слышит лишь пустые гудки.

Все вокруг меркнет. Сергея, и правда, начинает штормить, как маленький корабль в черную грозовую бурю. Как пьяный, он видит лишь расплывающиеся перед глазами очертания комнаты и идет в спальню. Он так долго жил и прятался в своей раковине и ничего не испытывал. Вся его жизнь была понятна и проста. Делал деньги, имел женщин, которые сами вешались на шею, и ничего не чувствовал. И стоило только показать голову, вылезти из укрытия и доверять своему сердцу, как сразу же стало больно. Весь мир обрушился на него своей враждебностью. Показал, что жить чувствами нельзя. Сергей кое-как добирается до спальни. Опирается на поверхности, скидывает вещи, которые враз стали ненужными и не обращает внимания ни на что. Все крутится, сами мысли крутятся хороводом и смеются над хозяином. Этот гогот похож на адский рев, раздирающий сердце. Зачем впустил мир в себя, зачем вспомнил, что есть чувства? Надо закрыться, опять. Он боится, что не справится со всей этой душевной болью, и она поглотит его без остатка, как и восемь лет назад. Сергей тушит эти мысли, как дешевые окурки смрадной папиросы и падает на кровать, погружаясь в сон.

***

Сергей садится в машину. Охрана расходится, и он спокойно откидывается на кожаное кресло, пытаясь поудобнее устроиться и вытянуть ноги. Нежно-бежевый цвет салона успокаивают глаза, и мужчина глубоко вздыхает. Голова все так же болит. Вечерний сон не принёс долгожданного облегчения, а переживание и ревность не отпускают. Множество игл прошивают голову насквозь, отчего Сергей сжимает челюсти до синих, ярких кругов перед глазами. Он приказывает водителю ехать в «Feniks», а сам открывает окно, впуская прохладный воздух города в салон. Из-за боли мужчина практически не видит, не может сосредоточить взгляд, зацепиться хоть за что-то. Только фары пролетающих мимо машин оседают оранжевым светом на роговице. Машина едет тихо и бесшумно. Она совсем новая, пахнет кожей и железом. Запах приятный, и в другое время Сергей, может, и насладился бы им вдоволь, но сейчас он вызывает отвращение. Мужчина еще сильнее открывает окно, высовывает всю голову, не боясь дурных последствий, хватает воздух ртом. Волосы развеваются, путаются и попадают в глаза. Ветер бьет по щекам, щекочет глаза, заставляя ронять соленые капли, и проникает в душу. Он холодит и замораживает все нервные окончания, убивает боль. Мимо пролетают небоскребы, сверкают рекламные баннеры, которые на такой скорости почти неуловимы для глаз. Сергею становится легче. Он в блаженстве вспоминает те дни, когда летел по пустой трассе на своем новеньком синем, в тон неба и ее глаз, кабриолете, задыхался от скорости, эйфории и адреналина. Мир тогда, и правда, принадлежал ему, как, впрочем, и было обещано, а он принадлежал ей. Ветер гнал его к приключениям. Молодого и амбициозного мальчишку с черными глазами в коричневом переливе, который рвал свою душу на части, разбрасывался эмоциями и думал, что все возможно. И так правильно, потому что полюбил эту грязь.

— Быстрее! — кричит Сергей на недоумевающего водителя.

Тот поражен выходкой такого серьезного человека.

— Еще быстрее! — опять кричит он, задыхаясь от воспоминаний и порыва ветра.

Машина срывается, спидометр зашкаливает. Сергей высовывается почти по грудь, улыбается ночи и