Kийо, возможно, не смог пойти со мной... но Жасмин, пошла.

Я сказала себе, что беру ее с собой якобы потому, что еенельзя оставлять одну. Но в душе, когда я обратилась к своему сердцу, я зналаправду. Я не хотела проходить через это в одиночку. Я знала, что влечет засобой тест, и даже если мы не получим ответ сегодня, это все же сделает нас нашаг ближе к важному исходу.

— Ты можешь сделать это, ты знаешь, — сказала Жасмин.

Я позволила ей пройти со мной в смотровой кабинет. Он былтускло освещен для ультразвукового исследования, а доктор и технолог вышли,чтобы я могла переодеться. Раздеваться перед Жасмин казалось странным, так чтоя повернулась к ней спиной, пока надевала больничную одежду.

— Что? Этот тест?

— Нет. Я имею в виду, да, все будет в порядке. Но я хочусказать, это ребенок. Как бы то ни было. Даже мальчик. Может выполнитьпророчество нашего отца.

Существовало некое рвение в её голосе.

Одевшись, я обернулась.

— Нет, не может быть и речи. Если это мальчик... ну, я немогу. Конец истории. Девочка... я не знаю. Я, наверное, не сделаю это либо…

Я не договорила и добавила про себя: "Кроме того, я недумаю, что ты хотела бы быть матерью наследника".

Ее лицо было смертельно серьезное, когда она слушала моислова.

— Я сделаю этот тест. Но, возможно, и не должна была.

Медицинский персонал вернулся, они расположили меня на столедля осмотров, пока Жасмин отошла в угол, после чего представились: ДокторСартори и Вероника, технолог. Они объяснили мне ход процедуры, хотя я ужепрочитала об этом несколько раз. Доктор собиралась... ох… ввести в менягигантскую иглу, чтобы взять клетки и собиралась использовать ультразвук, чтобыдополнить исследование. Она убедилась, что я осознаю риск от подобного теста. Унебольшого процента женщин бывает после него выкидыш. Я сухо ответила ей, чтоготова сделать это.

Вероника приподняла сорочку, чтобы обнажить мой живот. Когдаона наносила на него гель, я смотрела на него с удивлением. Честно? Он выгляделтакже, как и раньше. Я всегда была худой, и с моим отсутствием аппетита, я,наверное, не набрала бы много веса. Если бы не мои симптомы и "оченьточный" тест доктора Мур, я бы никогда не догадалась, что было внутрименя. А что было внутри меня? Мой желудок принял странный, зловещий облик.Опять же, у меня было чувство предательства моего тела. Оно делало вещи безмоего контроля.

— Хорошо, — сказала Вероника, двигая приборчик к моемуживоту. — Давайте посмотрим.

И она, и доктор Сартори смотрели в черный монитор, в которомбыли мое имя, дата рождения, и несколько других статистик в нижней частиэкрана. Когда датчик вошел в контакт, экран ожил, показывая неразборчивуюсеро-белую путаницу, которую я всегда видела, когда люди делали ультразвук потелевизору. Я ничего в этом не понимала и не видела ничего похожего на ребенка,но звук сразу же присоединился к изображению, повторяющийся свистящий шум,похожий на волны. Я, по крайней мере, знала, что это значит.

— Это сердцебиение, не так ли? — спросила я, странноечувство пробежало по мне.

Сердцебиение. Ещё одно сердце у меня внутри. Ни один изврачей не ответил сразу. Доктор Сартори нахмурилась с интересом, и Вероникапереместила прибор по моему животу, чтобы получить больше обзора.

— Хм... — произнес доктор.

— Что? — воскликнула я.

Две мысли пришло на ум. Одна из них, что моя кровь джентрисмешиваясь с кровью кицунэ Кийо, создала своего рода монстра. Другая мысль,которая вдруг предложила миру безопасность, было то, что это ошибка. Тест небыл точным, и я на самом деле не беременна.

— Это сердцебиение?

Улыбаясь, доктор Сартори взглянула на меня.

— Сердцебиения. У вас близнецы, Эжени.

Не сложно было догадаться, в какой геометрической прогрессииусложнились обстоятельства. Нехватка воздуха у Жасмин подтвердила все моимногочисленные опасения.

— Две плаценты, — сказала Вероника, делая паузу и печатаячто-то одной рукой, все еще держась за инструмент.

— Что... что это означает? — спросила я.

— Это означает, что они могут являться идентичными илибратскими, — объяснил доктор Сартори. — Одна плацента наверняка идентична.

Я сглотнула. Шум, подобный волновому звуку... Он затопилменя. Мое сердцебиение, другое сердцебиение, и еще одно... Как такое возможно?Как могло быть так много жизни в одном теле?

— Вы все еще можете сделать тест? — запинаясь, произнесла я.

Доктор Сартори держала иглу, но не сделала и шага, как ееглаза резко устремились к монитору.

— Я могу... но это не рекомендуется в такой ситуации. Сблизнецами риски увеличиваются.

— Мне все равно, — сказала я твердо. — Я все еще хочу этого.Я должна знать. С моей семейной историей...

Я понадеялась, что он не будет требовать слишком многоподробностей сверх того, что послал доктор Мур. Он и Вероника обсуждалинесколько вещей, используя медицинский язык, который я не понимала. Онаиспользовала инструмент, чтобы проверить каждую сторону, проводя измерения насвоем компьютере, поскольку она иногда указывала на детали. Наконец, после ещеодного предупреждения против процедуры, она согласилась сделать это. Это такбольно, как вы и ожидаете от гигантской иглы, застрявшей в вас. Ее руки былисовершенно спокойны, поскольку ее глаза твердо придерживались монитора, такимобразом, она могла наблюдать продвижение иглы. Я все еще не могла разобратьмногое на изображениях, но знала, что проблема состояла в том, чтобы добратьсядо плаценты, не касаясь зародыша. Плацент, в этом случае. Они должны былиполучить другой исследовательский набор, используя другую иглу, по очереди беряобразцы от обоих младенцев. Малыши. Я все еще не могла поверить этому. Они помоглимне, когда закончили тест, загружая Жасмин и меня последними рекомендациями поуходу, чтобы уменьшить членовредительство и риск ошибки. «Это имеет значение?»— подумала я безрадостно. Ошибка, вероятно, могла осуществить приговор безменя. Это не зависело от меня. На данный момент представлялась одна крошечнаяпроблема: возвращение домой. Я была раздражена и не испытывала желание ехатьобратно. Фактически, мне не рекомендуется нервничать. Жасмин любезно предложиласвою помощь.

— На самом деле я знаю, у тебя нет прав, — сказала я ей.

Я прислонилась к своему автомобилю, обжигающему в приятномсолнечном свете.

— Нет, но я могу водить. Давай, это не далеко. И ты,конечно, не можешь вести. Что ты хочешь сделать? Позвонить Тиму и сообщить ему,что происходит? — бросила она с вызовом в голосе.

Я хотела к своей маме, поняла я. Я хотела, чтобы моя мамаприехала и увезла меня домой — в ее дом. Я хотела, чтобы она заботилась обомне, и поговорила со мной, как она это делала. Я хотела, чтобы она разобраласьсо всем этим. Я быстро мигнула и повернула свою голову, не желая, чтобы Жасминвидела, что я разрываюсь.