Прижимаю руки к груди в притворном изумлении, а сестра со смехом пытается дать мне подзатыльник, но я вовремя отклоняюсь.

– Мы верили, Агата, – шепчет она, хватая меня за руки и притягивая поближе. – Знали, что ты проснёшься, потому что девочек появилось всего пять. Я шестая. Но Мар всегда семь. Мы знали, что ты встанешь. А он верил больше всех.

Она кивает головой в сторону трёх мужчин в чёрных плащах, чьи маски утопают в тени капюшонов. Никто сегодня не боится слуг Тени, а дети, наоборот, вертятся вокруг них.

В толпе я нахожу Северина, который замечает нас и машет рукой, чтобы мы подходили. Рядом с королём несколько Теней и Марк в качестве охраны. Марк, прищурив глаза, смотрит в мою сторону, но я пониже надвигаю маску черепа шакала, что дала мне сестра, уверяя, что я должна надеть именно её. У Анны всегда была любовь к символизму, поэтому она оделась под стать своему мужу, а мне дала символ Серата. В толпе людей я замечаю больше Теней Морока, что веселятся, пьют и танцуют под бой барабанов, вливаясь в хороводы.

Воздух холодный, изо рта вырывается пар, но от обилия людей, костров и всеобщей радости я чувствую странное тепло и нервное предвкушение от встречи с друзьями. Северин смеётся, заметив мою маску, пытается по привычке запустить руку себе в волосы, но задевает корону, которая нелепо сбивается набок, и смеюсь уже я.

– Агата… – на выдохе шепчет Марк, узнавая мой смех.

Я открываю рот, чтобы выдать какой-нибудь саркастичный ответ, как мы с ним любим, но мужчина прерывает меня, стискивая в своих объятьях. Когда он меня отпускает, то на всякий случай наклоняется и приподнимает маску, чтобы проверить.

– Агата, знали бы мы, что ты такая неуклюжая, то в Тени никогда бы не взяли. Это же надо, упасть на собственный кинжал да прямо в сердце, – цокает он языком и качает головой.

– Ты тоже не особо грациозно падал на мой кулак. Да так, что и от локтя тоже получил, – усмехаюсь я.

– Кстати, ты должна мне новую выпивку за те два удара, Мара! У меня челюсть ещё неделю болела, – почти грозно предупреждает он. – Я ждал два года, так что не смей больше притворяться мёртвой.

– Я и есть мёртвая, дурень, – фыркаю я.

– Твой юмор только могила исправит. Ой… ты же только что оттуда! – он скалится в улыбке, чувствуя, что победил, а я смеюсь от глупости этой шутки.

Северин с напускным разочарованием качает головой и кормит Анну засахаренными корками апельсина, что купил на одном из праздничных прилавков. Заметив мой взгляд, он протягивает и мне. И я жую, прикрыв глаза, наслаждаясь сочетанием вкусов.

– Тебе пора, – толкает меня в бок Анна, все остальные согласно кивают.

Я знаю, о чём они говорят, сама хочу быстрее увидеть Александра, но и боюсь этой встречи, оттягивая момент, задерживаясь рядом с друзьями.

Несмотря на морозный воздух, мои ладони потеют, я медленно пробираюсь сквозь толпу людей в жутких масках в сторону трёх Мороков, что так и остаются в окружении хоровода и детей, среди которых новые Мары.

Я нахожу его почти сразу, замечая очертания знакомой маски шакала. Это он кружит детей, что облюбовали принца в качестве карусели. Александр заканчивает кружить двух Мар, опускает девочек на землю. Я встаю перед ним ровно в тот момент, когда он перестаёт шататься, возвращая равновесие.

Не уверена, что Александр узнает меня, здесь много девушек в алом, стоит полумрак, разгоняемый лишь огнём далёкого костра за его спиной, а снег продолжает медленно падать, оседая на наших плечах. Морок замирает, выпрямляясь во весь рост передо мной. Наклонив голову, разглядывает мою маску. Молча он стягивает вначале одну чёрную перчатку, потом вторую. Дети продолжают кричать и смеяться. Бегают вокруг нас, цепляясь то за его одежду, то за мою. Играют в догонялки, используя нас как препятствие, за которым можно спрятаться. Но мне почему-то кажется, что мы абсолютно одни, когда он пальцами берёт прядь моих серых волос с плеча. Весь гам и громкая музыка уходят на задний план, пока Александр отпускает волосы, указательным пальцем поддевает и тянет мою маску вверх. Он делает это настолько медленно, что моё дыхание успевает сбиться. Он так же молча отбрасывает её назад, и та падает.

Я поднимаю взгляд, чтобы встретиться с чёрными провалами глаз маски Морока, расплываюсь в улыбке и приникаю к его ладони, стоит ему только прикоснуться к моей щеке.

– Только моё сердце не бьётся, – тихо шепчу я.

– Тогда я попробую это исправить.

Я вздрагиваю, когда Александр приподнимает свою маску. Здесь достаточно темно, а тени от капюшона и маски слишком длинные, чтобы кто-то мог разглядеть его лицо, но дети всё равно с визгом закрывают свои лица и разбегаются.

Все знают, что умрёшь, если увидишь настоящее лицо Морока. Поэтому все вокруг отворачиваются.

Он всё такой же. Длинные верхние пряди падают ему на лоб и изумрудные глаза, в которых столько разных чувств, что я не знаю, что сказать. Александр никак не реагирует на окружающих, он обхватывает ладонями мою шею и тянет к себе, наклоняется, впиваясь в мои губы так жадно, что я почти чувствую привкус пережитого горя и мучительного ожидания на его языке. Я цепляюсь за его руки, готовая заплакать от облегчения, как сердце делает первый сильный удар. Всё моё тело сотрясается, но Александр прижимает меня только теснее, наслаждаясь каждым новым ударом, что отдаётся во всём моём теле, переходя в его ладони. Я прикусываю его нижнюю губу, но он лишь мрачно улыбается мне в ответ, не желая отпускать. Когда нам перестаёт хватать воздуха, и мы задыхаемся, принц отстраняется от моих губ на пару сантиметров, чтобы тихо выдохнуть:

– Ну, здравствуй, маленькая Мара.

В качестве бонуса я оставлю здесь, что же именно Агата написала Александру в своей записке. Потому что Александр её обязательно спросит, а она ему ответит.

«Даже если ты возненавидишь меня, я всё равно продолжу тебя любить.

И я буду молиться, чтобы моя вторая смерть, как и первая, вновь привела к тебе.

Только тогда я буду знать, что она была не напрасной».

В первую очередь хочу поблагодарить свою семью и друзей, которые читали рукописи в начальных и абсолютно, на мой взгляд, ужасных вариантах, но вместо того чтобы забросить это дело, каждый раз говорили: «Надеюсь, ты начала писать следующую, потому что я хочу ещё».