– Доктор Карр, это международный вызов – из Парижа. – И, словно бы это недостаточно подчеркивало крайнюю важность звонка, медсестра почтительно прибавила: – Париж, во Франции.

Взгляд Джадда метнулся к телефону, потом перескочил обратно на лицо доктора Карра, задержался на нем на тот миг, когда оба они поняли, в чем дело, а потом отвел глаза в сторону, когда доктор Карр, отрывисто кивнув в знак согласия, обогнул кровать и взял телефонную трубку из протянутой руки Мэри.

– Доктор Карр, – сказал он и замолк в ожидании. Ждать пришлось долго, казалось даже, конца не будет ожиданию, прежде чем его ничего не выражавшее лицо наконец-то ожило. – О да, миссис Уайлдер. Нет-нет, вовсе нет, я очень рад вашему… Разумеется… Да, произошла закупорка коронарных сосудов, но, к счастью, инфаркт относительно небольшой. Да, он находится в хорошем состоянии, выздоровление проходит весьма удовлетворительно. Нет, ничего похожего. По правде говоря, даже не знаю, что вам сказать по этому поводу, миссис Уайлдер, хотя минутку, я говорю из его палаты, так что передам ему трубку.

Ограничившись только таким предупреждением, доктор Карр только что не сунул ему трубку в руку, и это было настолько неожиданно, что понадобилось время, чтобы набраться сил и поднести ее к уху. Потом, собрав волю в кулак, сделал крепкий вдох в легкие воздуху и бодро выкрикнул:

– Привет! – обозначив ноту уверенного благополучия в надежде, что это поможет остановить поток безумных страхов Кэй.

– О, Джадд, ну почему ты мне не сообщил? – ворвалось ему в ухо так близко, что возникало отчетливое ощущение доподлинного физического присутствия, будто Кэй стояла у края кровати, обвиняя его (как она так часто проделывала и прежде) в том, что он не рассказал ей что-то, о чем ей следовало бы знать.

– Я написал тебе, – слабо защищался Джадд, но голос Кэй заглушал его, сообщая, что за ужасное утро у нее было, когда она ничего не знала, кроме той малости из письма от Дафи Ингалз. Не знала даже, в какой он больнице, должна была дожидаться, чтобы позвонить в Нью-Ольстер и выяснить, где он. Наконец, выговорившись, дала ему возможность повторить то, что он уже написал в письме, и заключить: – Если оно еще не пришло, то сегодня ты его получишь.

– Ой, наверное, это оттого что… – Голос Кэй сник, а после странной заминки последовало: – Я остановилась у мисс Джессики, – и слова эти, по тону судя, должны бы считаться объяснением.

– Как она? – задал вопрос Джадд.

– Да, она здесь, рядом, – сказала Кэй. Ответ несколько озадачил, пока не стало понятно, что его упреждают: говорить о тетушке нельзя.

– Как Рольф?

И вновь последовала странная заминка, лишь частично прикрытая быстрой фразой:

– О, у него все прекрасно, – явная очередная отговорка.

– Он что, тоже рядом? – допытывался Джадд.

– Нет, он утром заезжал, он-то и привез письмо Дафи, а где он сейчас, не знаю. Я письмо Дафи прочла только после его ухода, так что он до сих пор не знает.

– Знает – что? – капризно спросил он, давая понять, что до сих пор не услышал от нее ни единого вопроса, хотя бы о том, как он себя чувствует.

– О тебе, – донеслось из трубки, а потом еще: – С тобой действительно все в порядке?

– Ясно, все у меня отлично, – сказал он с наглой беззаботностью. – С чего бы вдруг нет? – и взгляд в сторону доктора Карра, теперь стоявшего у окна и разглядывавшего что-то снаружи. Доктор делал вид, будто ничего не слышит, что никак не вязалось с жестко застывшей позой и того больше – с мимолетно брошенным косым взглядом, когда Джадд произнес: – Ничего серьезного, Кэй. Не волнуйся из-за этого. К тому времени, когда ты вернешься, я уже…

– Как раз об этом я и хотела поговорить с тобой, Джадд, – перебила Кэй. – Я еще не выясняла расписание рейсов самолетов, но уверена, что смогу взять билет на тот…

– Не смеши людей, – оборвал Джадд ее. – Не станешь же ты из-за этого возвращаться. С чего это? – Он с быстротой, опередившей мысль, среагировал на возникшую тревогу, вызванную чем-то недопустимым, а чем именно – он забыл, собираясь теперь подкрепить свои слова доводами рассудка. – Нет совершенно никакой необходимости в твоем возвращении. Тебе же придется мотаться из Нью-Ольстера и обратно: сорок миль сюда и столько же обратно, – а здесь ты ничем, просто совсем ничем не сможешь помочь. Беспокоиться не о чем: я чувствую себя отлично, у меня прекрасная палата, чудесные сестры, если мне что-то понадобится, стоит только попросить. Я серьезно, Кэй, было бы глупо с твоей стороны лететь обратно сломя голову.

Повисло мертвое молчание, только шумы на линии слышались, пока наконец она не спросила:

– Как долго ты там пробудешь?

– Ну, в общем, порядком, – ответил он, довольный, что убедил ее, и в то же время странно разочарованный той легкостью, с какой это удалось. – Я пока не знаю, сколько времени это протянется, дней десять минимум, возможно, две недели. Как только выясню – сразу напишу тебе. Или позвоню. Ты сможешь вернуться за несколько часов. Не будет никаких трудностей с покупкой билета на самолет, во всяком случае, тот, что летит на запад.

– Да, я тоже так думаю, по крайней мере, в это время года, – прозвучал ее голос, такой отстраненный, что впервые за время разговора пришла мысль о том, какое расстояние их разделяет.

– И не волнуйся. Я в порядке. Просто отдыхаю хорошенько, вот и все. Конференцию отложили до сентября, так что даже об этом мне нечего беспокоиться.

– Что ж, если я тебе не нужна… – Голос ее замер, словно в ожидании, на другой половине мира.

– Мне совсем ничего не нужно, – сказал он и тут же понял, что Мэри, перестав притворяться, будто занята уборкой ванной комнаты, повернула голову и внимательно смотрит на него через открытую дверь. Едва ли не больше для нее, чем для Кэй, Джадд прибавил: – По мне, лучше и быть не может.

Снова повисла мертвая тишина, колеблемая электрическими шумами, которые вдруг пошли волной, до того исказившей голос Кэй, что он с трудом разбирал ее слова, что-то такое про то, чтобы дать ей знать, когда он возвращается домой.

– Как только сам узнаю, – пообещал Джадд, пробиваясь голосом сквозь шум помех, подгоняемый теперь ощущением ускользающего времени. – Мои наилучшие пожелания мисс Джессике и скажи Рольфу…

И снова ее голос заглушило, что-то пропало, зато фраза:

– Береги себя, Джадд, – долетела четко, а последовавшее: – Прощай, дорогой, – слилось с громким щелчком, и связь прервалась.

Мэри поспешила подхватить трубку у него из руки. Джадд выпустил ее, закрыл глаза и увидел Кэй у поручня корабля. «Береги себя, Джадд».

Рука Кэй Уайлдер все еще лежала на телефоне, а сама она оттягивала момент, когда придется поднять взгляд и посмотреть в глаза мисс Джессике. В самом начале разговора тетушка повернулась к окну: пантомима учтивого придворного неучастия, – хотя ясно было, что она слышала каждое слово, и не менее ясно – что сделала собственные выводы.