– Я сумею о себе позаботиться, – перебил Джадд, у кого вырвавшийся быстрый смех опередил осознанную озабоченность. – Простите, доктор, только вам не отговорить меня от возвращения обратно в «Крауч карпет».

Карр тут же запротестовал, огорчение его было так велико, что пришлось сильно поднатужиться, чтобы подавить его. Джадд со всей истовостью, на какую был способен, принялся снова уверять доктора, что он все очень хорошо понимает. Стараясь исправить свой глупый промах, принялся соглашаться со словами Карра о стрессах и нагрузках корпоративной жизни, в которых много правды, снова убеждал, что с превеликой радостью прочтет столько глав из его книги, сколько он захочет ему показать.

В конце концов Карр вроде бы остыл, даже заулыбался немного, зато стал часто поглядывать на часы и, как только в разговоре возникла пауза, поднялся на ноги.

– Что ж, не о том я намеревался поговорить с вами сегодня.

– Зато в сказанном вами много такого, над чем стоит подумать, – закончил за него фразу Джадд. – Все это очень весомо.

Карр рассеянно поднялся, все еще держа письмо Фредерика Коулмана.

– Прошу прощения, не будете возражать, если я подержу это у себя, пока не успею снять копию?

– Ясное дело, нет. Держите сколько хотите. Мне бы хотелось получить его обратно.

– Благодарю вас, – произнес доктор сухо и официально. Затем с привычной улыбочкой, пообещав больному зайти завтра утром, вышел из палаты.

Вертя в руках пустой конверт, Джадд Уайлдер откинулся навзничь, успокаивая себя тем, что сегодня он не наломал дров, как в прошлые разы, во всяком случае. Впрочем, вскоре на смену самоедству пришли мысли о Карре, о том эпизоде, когда доктор, отбросив то, что их разделяло, явил глубину собственного эмоционального стресса, дойдя при этом в высшей степени существенного признания в том, что он – еврей. Нетрудно понять, что любой еврей переносит дополнительный стресс, постоянное давление предубежденности.

Вошла миссис Коуп, пристально и оценивающе оглядела больного.

– С вами все в порядке?

– Ясное дело. Все прекрасно. А что?

– Доктор не очень долго здесь пробыл.

– А-а, он уже заходил несколько раз, – беззаботно заметил Джадд. – Наверное, у него еще дела есть.

– Угу, – буркнула медсестра, глянув влево, словно рентгеном просвечивая стены, чтоб увидеть, что делается в коридоре. – Просто не понимаю, как он выдерживает это, все эти часы, что он здесь. Он же тут только что ночами не просиживает, когда я ухожу. Я выхожу из больницы и вижу, как он сидит, склонившись над машинкой. Невольно задумаешься, что получает от жизни человек вроде него?

– А что большинство из нас получает?

– Наверное, это так, – сказала миссис Коуп, поспешно справляясь со вздохом усталой покорности. – Это еще что за разговоры! Вы просто не понимаете, как вам повезло.

Джадд широко улыбнулся ей:

– Вы так часто и так настойчиво твердите мне это, что, может, я и начну этому верить.

– Для вас же лучше будет! – Она склонилась, чтобы опустить кровать. – Пора немного отдохнуть.

Джадд пожал плечами, предаваясь чувству, будто он медленно падает куда-то, приятное представление, когда сознание свободно от мыслей, если не считать одной быстро мелькнувшей: во всяком случае, удалось удержать Карра от того, чтобы снова начать копаться в семейных делах.

Уже много-много лет Джадд Уайлдер просыпался с мгновенным осознанием, какой день ему предстоит, так много лет, что это стало глубоко укоренившейся привычкой. Именно тогда, еще не откинув в сторону одеяло, он давал ход движению мыслей, которое всегда считал планированием деятельности на день. Если быть точнее, начиналась церемония пробуждения, ритуал воина, кому предстояло ринуться в битву, водружение на себя доспехов, опробование меча, возбуждение боевого духа, разгон крови – и все это для того, чтобы вдохнуть в себя мужество и обострить аппетит к сражению.

Хотя в то утро он остановился задолго до такого завершения, но все же, проснувшись, обнаружил, что все его мысли заняты «Крауч карпет Ко», состояние настолько нормальное, что принималось за явленное выздоровление. Хотя он довольно быстро убедил себя, что размышления о компании временно лишены смысла, сознание занозой терзала мысль, что Аллен Талботт так и не ответил на его звонок. Теперь он уверен: это вовсе не недосмотр. В последнее время Талботт все чаще и чаще проделывал подобные фокусы, доходя, насколько только ему позволяла смелость, до самой грани открытого неподчинения, отбиваясь от замечаний уверениями, что просто забыл, хотя всегда с презрительной ухмылочкой, выдававшей в человеке мелочность, с которой Аллен, увы, уже сжился.

В те времена, когда Джадд взял его на работу, Талботт представлялся именно тем человеком, какого он искал, тем, кто сумеет взять на себя львиную долю творческих задач в продвижении товаров и в конце концов возложит на свои плечи хотя бы часть бремени подготовки конференций. Опыт у него был отменный, но, подобно многим, не оправдавшим надежд, кто приходил и уходил до него, Аллен не обладал тем, чему на самом деле учит опыт. Мысли у него были, подчас отличные, но он всегда спотыкался при их осуществлении. Сущей бедой его была беспробудная лень, нежелание задать работу мозгам для того самого последнего усилия, необходимого для обретения блеска и накала, без которых дело и не завершить. Талботт понимал, что он не тянет: в последнее время он вел себя, как человек, тайком подыскивающий другую работу, – и Джадд, вернувшись домой из весенней поездки по регионам и убедившись, насколько Талботт пустил все на самотек, надеялся, что работу эту тот скоро подыщет. Если бы не приближение конференции, когда на счету был каждый сотрудник и кто-то должен был приглядывать за остальной работой, он тогда же сразу избавился бы от Талботта. Теперь, когда конференцию перенесли на сентябрь, совсем другое дело. Как только он вернется в контору, то сразу начнет подыскивать ему замену, на кого-нибудь, в ком, по крайней мере, достанет вежливости отвечать на телефонный звонок.

В этот момент пришла Мэри, привлекательно сияющая, закрыла дверь, открытую с вечера, оставив весь остальной мир за порогом. Однако когда спустя некоторое время зазвонил телефон, Джадд тут же подумал об Аллене Талботте. Мэри еще не успела трубку взять, а он уже обдумывал свой ответ на извинения Талботта за то, что не позвонил вчера.

Ожидание рухнуло, когда он услышал, как Мэри сказала:

– Доктор Карр? Нет, его здесь нет. Должен скоро быть, ой, подождите, кажется…

Джадд глянул на открывшуюся дверь, заметил, как быстро насупился доктор, когда Мэри протянула ему трубку:

– Это вас, доктор Карр.

– Я знаю, – нетерпеливо буркнул тот. – Передайте им, что я очень скоро буду.

Джадд, повернувшись на постели, чтобы поздороваться, так и остался с открытым ртом, услышав возбужденный голос Мэри: