– Все началось как будто невзначай. Бернард никогда ничего не говорил напрямую, но мы оба понимали, в чем дело. Мы стали чаще встречаться, не только ради свиданий, но и просто так. Он всегда платил. Кажется, ему было просто не на что больше тратить деньги. И, как я уже говорила, у него был план. Я, видимо, каким-то образом вписывалась в этот план, и Бернард постепенно, осторожно вводил меня в свой мир. Я тогда еще вовсю кололась, и он подвернулся как раз кстати. От него я получала деньги на наркоту, иногда он даже покупал ее для меня. И иногда сам меня колол. У него даже стало неплохо получаться.

Я оглядел ее голые руки. Несколько старых шрамов, по большей части рассосавшихся. На ее коже больше не было обычных отметок, которыми украшена плоть наркоманов, но все равно в моем воображении возникли эти же руки, но в синяках и кровоподтеках. Я представил, как Бернард опускается на колени и вводит шприц в вену этой женщине.

– Несколько раз в самом конце я тоже его колола, – сказала Клаудия. – Он хотел попробовать, с удовольствием употреблял что-нибудь время от времени, но никогда не увлекался настолько, чтобы подсесть. У него были свои пристрастия.

– Какие?

Как будто по сигналу проникавший прежде в комнату луч солнца потух, погрузив кухню практически в полную темноту.

– Та сторона, – ответила она. – Пытки и смерть. Разрушение. Кровь.

Меня пробрал холод, на краткий миг отогнавший духоту.

– Та сторона, – повторил я. – В смысле, загробная жизнь?

Она кивнула.

– В этом был его интерес: все подготовить к тому времени, когда он перейдет на ту сторону. Он верил, что действия в этой жизни определят, какими способностями он будет обладать в следующей. Для людей вроде Бернарда Ад или Рай не имеют значения. Они повернуты на власти. Здесь, в этой жизни, у него были только те способности, которые давал ему мрак, но он верил, что на другой стороне сможет стать другим.

– Он сошел с ума.

Клаудия приподняла бровь.

– Ты так думаешь?

– А разве нет?

Какое-то время она изучала меня. Я почти что слышал ее мысли.

– Мы с Бернардом сошлись довольно близко. Не то чтобы мне этого так хотелось, но я была наркоманкой, а у наркоманов не такой уж большой выбор. Он снабжал меня ширевом. И позволял почувствовать себя такой же могущественной. Я уже говорила, что много чего навидалась и кое-что знала до того, как встретилась с ним, но Бернард подпустил меня близко, так что я знала, чем он занят. И это было нереально. Кроме того, в то время я и сама еще блуждала во мраке, все еще думала, что там мне самое место, и кроме него у меня никого не было.

– Вы знали, что он убивал людей? – спросил я.

Клаудия медленно и плавно поднялась с места и отодвинула стул с дороги. Крадущимся кошачьим шагом она обошла стол и подобралась ко мне. Я посмотрел на нее снизу вверх, не совсем понимая, что она намеревается делать.

Протянув руку, она коснулась моей футболки, пробежала пальцами по вороту и моему горлу. Ее кожа была тепловатой и влажной, как и моя.

– Поди сюда, – произнесла она громким шепотом, единым движением схватила меня за футболку и подняла со стула. Я подчинился и позволил ей поставить меня на ноги. Из-за разницы в росте мне пришлось опустить голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Клаудия придвинулась так близко, что коснулась меня грудью. От нее пахло сигаретами, потом и дешевыми духами. Улыбнувшись, она обхватила меня руками, и ее ладони скользнули по моей спине до талии, мимо пистолета на поясе, и по ягодицам. Одна рука скользнула мне между ног. Я нервно сглотнул, когда она с силой сжала мою мошонку, прежде чем провести ладонями по внутренней стороне моих бедер.

– На мне нет жучка, – сказал я.

Не отвечая, Клаудия опустилась на колени и ощупала мои ноги от коленей до лодыжек. Внезапно она подняла голову. Ее лицо находилось как раз на уровне моей промежности. Я поборол внезапное желание коснуться ее волос, лица. Клаудия поднялась на ноги, развернулась и отошла на другой конец кухни.

– Ты хоть слово услышал из того, что я рассказывала? Думаешь, мне впервой было связаться с убийцей, с жестоким ублюдком, который занимался бы самыми отвратительными извращениями, какие ты только можешь вообразить? – Дойдя до кухонной стойки, она снова повернулась ко мне. – Разница только в том, что большинство моих знакомых так или иначе оказались во мраке. Искали его или оказались втянуты. Понимаешь? Но не Бернард. Бернард родился во мраке.

Я стоял неподвижно.

– Что?

– Еще одно его болезненное пристрастие, – негромко произнесла она. – Его мать.

– Она-то тут при чем?

– Ты наверняка слышал его рассказы.

– До того как родился Бернард, она жила в Нью-Йорке, связалась с дурной компанией, с какой-то шайкой, и залетела. Такие слухи ходили в городе. Ни она, ни Бернард никогда не рассказывали ничего определенного.

– Нет, конечно. – Ее глаза почти что сияли, и я не мог определить, то ли ее в самом деле что-то забавляло, то ли она просто надо мной издевалась. – Она уехала и связалась с дурной компанией – это правда. Вот только это были не какие-то бандиты. По сравнению с этими людьми мафия покажется детишками из церковного хора.

– Какие-то еще люди из того мира, о котором ты все время рассказываешь?

– Безумные ушлепки, которые верят, что могут своими обрядами призвать самого Дьявола, размыть границу между нашим миром и потусторонним. Люди, которые считают, что обоими мирами можно управлять с помощью заклинаний, проклятий и темных молебнов.

– Это Бернард нарассказывал?

– Он и сам не знал, пока мать его не посвятила. К тому времени он едва достиг подросткового возраста.

Примерно тогда же он напал на Джулию Хендерсон и ступил на путь безумия, или зла – или к чему уж он в итоге пришел.

– Но ведь его мать вернулась в Поттерс-Коув, чтобы вырастить Бернарда в безопасности. Она сбежала от этих людей, из этого мира, так как же…

– Она не сбежала, она вернулась к мирской жизни, как и все остальные.

– Какие остальные?

– Все, кто когда-либо с ними сталкивался или водился. – Ее глаза остекленели. – Демоны, Платон. Гребаные демоны.

Из чувства отрицания или в силу неспособности осознать ее слова я откликнулся взрывом нервного смеха. Джулия Хендерсон утверждала, что демоны окружают нас со всех сторон; и Клаудия тоже либо безоговорочно верила в это, либо совершенно свихнулась. Либо и то, и другое.

– Я не говорю про каких-нибудь сектантов, которые танцуют вокруг костра в шелковых рясах и зовут себя сатанистами только ради того, чтобы обкуриться и потрахаться под тупой рок-н-ролл, – сказала Клаудия. – Я говорю про мрак. Про настоящую тьму и настоящих тварей, что в ней живут и охотятся, понимаешь? Это не какой-нибудь фильм, тут все на самом деле. Им не нужны какие-нибудь наркоманки вроде меня, уличные потаскушки или даже девочки, которые пропадают из местных магазинчиков, парков, школьных дворов и даже собственных кроваток среди ночи; мы – всего лишь мелочи, игрушки, чтобы попользоваться и выкинуть. Они подбирают тех, кто постарше, вроде его мамаши. Девиц из маленьких городков, что приехали в Нью-Йорк или Лос-Анджелес ради красивой жизни. Показывают им мрак, показывают им путь и отправляют обратно в мир, чтобы породить следующую волну.