Приходи

Написала и отложила телефон. Матвей играл на берегу с галькой. Я настороженно оглядывалась.

— Сынок, — позвала его. Нужно подготовить. — Помнишь говорила, что дядя Максим хочет подружиться с тобой?

— Угу, — ответил, продолжая гору из камней сооружать.

— Он тоже приехал на море. Дай ему шанс.

Матвей глянул поверх моей головы и выражение лица стало очень серьезным. Я тоже обернулась. Макс.

— Привет, — он улыбнулся мне и протянул руку сыну. — Здорова!

— Я знаю, кто вы. Мама рассказала. Вы хотите быть моим папой?

Я притихла, осторожно переводя взгляд то на одного, то на другого. Сын насупился и готовился защищаться. Максим, наоборот, был открыт и спокоен. Он ведь не знал, что Матвей в курсе. Не подготовлен, зато выглядел очень настоящим. Вообще поразительно, как они сейчас похожи были. Не столько внешне, сколько невербально.

— Я бы очень хотел для начала стать твоим другом. А дальше — только тебе решать, — Макс снова протянул ему руку.

Матвей колебался секунды три, затем пожал. Я медленно выдохнула. Начало положено.

— Ты как, хорошо плаваешь?

— Нормально.

— Может, сгоняем до буйков и обратно? Сможешь?

Матвей повернулся оценил расстояние и кивнул. Он действительно хорошо плавал.

— Макс, — тихо позвала, когда к воде собрались, — осторожней там, ладно?

— Обижаешь, — по-мальчишески улыбнулся и взгляд на моей груди остановил. — Красивый купальник.

Я притворно губы поджала. Явственно слышалось, что похвалить он хотел определенную часть моего тела, одежда его не интересовала. Макс скинул футболку, подставляя солнцу мощную спину, рельефную грудь, татуировки. Матвей, кстати, бредил ими. У Жени и у меня не было, поэтому даже на будущее не обсуждали, а вот теперь, если Максу удастся увлечь сына, мне придется снова отбиваться от «маленькой татушечки». Придется снова в красках рассказывать, как это больно.

Перекусили мы хрустящей барабулькой пахлавой и вареной кукурузой. Странно было видеть Барсова, финансиста и нефтяника, на пляже в Сочи, с водорослями в волосах и отпечатками каменной гальки на спине. Мы и сами редко отдыхали в России, а он и подавно!

— Может, завтра в более спокойное местечко поедем? — предложила Матвею, но Макс сразу включился.

— Не хотите в открытое море? — осторожно начал. — На яхте, удочки возьмем, маски и ласты.

Матвей только плечами пожал. Конечно, он бы хотел. Любил он все морское, но, видно, стеснялся. А еще боялся обидеть своего другого отца.

— Сынок, — в одиннадцать вечера мы уже укладывались спать, — нет ничего плохого, если ты примешь Максима как друга. Никто тебя не осудит.

— И папа?

Женя после своей исповеди ни разу со мной не связывался. Вполне возможно, он перестанет с нами контактировать после развода. Пока это не точно, но может быть и такое. И к этому нужно будет подготовить Матвея.

— Главное, что ты должен помнить: твоей вины в этой ситуации нет. Ты можешь дружить и любить тех людей, которых считаешь достойными.

— Я тебя люблю, мам.

— А я тебя, — поцеловала его. — Ну все, спи. Я на диване.

Так мы шаг за шагом сближались все втроем. Мне ведь тоже нужно было привыкнуть к мысли, что Барсов теперь в моей жизни как отец Матвея. Вел он себя соответственно: никак не показывал, что претендует не только на дружбу сына, но и на сердце мамы. Смотрел, правда, недвусмысленно, но это уже наше, взрослое.

— Ну все дружок, кончились твои заплывы, — посмотрела на градусник с нешуточной тридцать девять и три. Знала, что не нужно было под дождем купаться. Тропический, теплый, круто. Вот тебе и круто.

Я дала ему жаропонижающее, отпаивала, пока жар спадать не начал, и Матвей не уснул. Потом позвонила Барсову — отменить завтрашнюю поездку в аквапарк.

— Привет, — сказала словно не виделись сегодня, — завтра не получится поехать в Лоо. У Матвея температура поднялась.

— Что-то нужно? Может, лекарства привезти? — и Макс закашлялся.

— Ты тоже?

— Да все нормально. Завтра огурчиком буду.

— Угу. Давай выздоравливай.

Зная мужчин, лечение Макса закончится просмотром телевизора и, возможно, спать ляжет чуть пораньше.

— Пап, можно взять твою машину ненадолго?

Через десять минут заехала в аптеку, купила лекарства и поехала в «Редисон». Я отдавала себе отчет, как это будет воспринято, но не могла поступить по-другому. Или не хотела. Я ведь женщина, которая любит. Сердце, оно такое: ему нельзя приказать полюбить или разлюбить.

Я помнила каждое слово из сказанного под моей дверью. Эта история с Владой отвратительна, но Макс наказал себя за нее. Если ты человек хоть чуть-чуть совестливый, то сам себя съешь за такое. А Барсов не бессовестный и слово держал. Он очень осторожно подбирал ключик к нашему сыну, и уже начало получаться. Матвей, естественно, не проявлял заметной благосклонности, но не агрессировал в его сторону.

— В каком ты номере? — спросила отрывисто. На лифте поднялась и через две минуты постучала в дверь.

— Приятный сюрприз, — открыл Барсов и улыбнулся, хотя выглядел болезненно. — Как Матвей?

— Быстро в постель! — скомандовала я.

— Что, так сразу? — приподнял бровь.

Я легонько толкнул его в грудь и сунула подмышку градусник. Всучила стакан воды и сказала:

— Рот открой.

— Ой нет!

— Давай-давай. — Я тоже не любила лекарства, но куда деваться!

Температура высокая. Кашель сухой и неприятный.

— Подними футболку, натру тебя.

— Только если ты свою снимешь.

— Тогда я пошла.

— Ну ладно, ладно! — Макс стянул майку и позволил натереть себя пахучей звездочкой. Это я у мамы взяла!

— Как Матвей? Говорил что-нибудь про меня?

Я медленно водила пальцами по широкой груди и совсем потерялась в ощущениях.

— Говорил, что ты не плохой.

— Это уже не мало, — улыбнулся и накрыл мою руку. — Дина моя, соскучился так… — медленно вниз повел, через поросль жестких темных волос. У меня дыхание сбилось, когда поднырнул под резинку шорт и на вздыбленный член положил.

— Горячий, — шепнула я. — Ты болеешь, Максим.

— Давно и неизлечимо, — ладонь мою так и не отпустил, а я не выдернула. Я женщина, совершенно обычная, меня тянуло к этому мужчине. Я хотела не просто секса, я хотела секса с Барсовым. Правда, не уверена, что сейчас подходящее время.

— Мне домой нужно, — произнесла тихо, не прекращая движения рукой. — Мне нельзя болеть…

Макс дышал прерывисто, весь напряженный, моя ладонь словно по стальному поршню ходила. Первая капля удовольствия смазала рубиновую головку. У меня у самой дрожали руки и ноги, а трусики выжимать можно. Банально, но факт. Макс интенсивно толкался в мою руку, готовый финишировать, а пальцем пробрался под мои шорты и рассекал влажную плоть, остро цепляя возбужденный клитор. Мы не отрывали глаз друг от друга: хмельной, лихорадочный взгляд —