— В действительности ее имя выдала компьютеризированная правительственная система учета и подбора кадров. Она обладает всем набором теоретических знаний и практического опыта, которые необходимы для завершения работы над таким важным проектом. — Геррин посмотрел сначала на одного мужчину, затем перевел взгляд на второго. — Вам это должно быть уже известно. Так зачем вы явились ко мне домой? Я серьезно спрашиваю. В чем дело?

— Смерть доктора Дьюрант не могла быть случайной, — ответил Бауман.

— А откуда вам это известно? Никто еще не видел медицинского заключения о смерти.

— Мы видели. Расскажите нам, что вы об этом знаете. Только говорите правду.

Геррин вздохнул, поставил чашку на стол, склонился вперед, оперев локти о колени. Он снова обрел самообладание, что показалось Барнарду очень странным.

— Хорошо. Я буду вам искренне благодарен за ту осмотрительность, с которой вы отнесетесь к тому, что я сейчас вам расскажу. Мне сообщили — мы с вами говорим сейчас приватно, — что в этом деле, должно быть, присутствуют наркотики.

— Почему вы лгали мне? — спросил Барнард. — Вы сказали тогда, что вам ничего не известно.

— Пожалуйста, войдите в мое положение. Незнакомый человек заявляется к вам в офис и расспрашивает о подробностях смерти ведущего ученого в проекте, за который вы отвечаете. Официального заключения о смерти еще нет, но вы располагаете неподтвержденной информацией, которая может нанести огромный вред репутации покойной, так же как и всей вашей организации. Не говоря уже о вашей собственной карьере.

Барнард собрался было задать очередной вопрос, но в этот момент кто-то постучал во входную дверь. Геррин посмотрел на гостей, его брови поднялись в немом вопросе.

— Пожалуйста, — сказал ему Бауман.

Геррин оставил их и почти сразу вернулся с молодым человеком, которого Барнард сразу узнал.

— Джентльмены, это мой помощник Мухаммед Кандохар Саид. Он любезно согласился посмотреть мой забарахливший компьютер. Мухаммед — необыкновенный молодой человек. Два года назад он с отличием закончил МТИ. Он родом из Караила — это город в стране, где я родился. Вы слышали об этом городе?

— Нет, — ответил Барнард.

— И неудивительно. О нем, похоже, известно всего нескольким американцам. Мухаммед, это доктор Барнард и… э… его коллега.

Молодой человек, придав лицу доброе и участливое выражение, пожал руку представленным ему гостям. Повернувшись к Геррину, он сказал:

— Мой друг Хасим подвез меня к вам. Я не был уверен, что вы уже дома. Могу я отпустить его? Он заедет за мной позже. — Повернувшись к Бауману и Барнарду, Мухаммед смущенно добавил: — У меня самого еще нет водительских прав.

— Ну конечно, иди и скажи ему, — ответил Геррин. — Потом посмотрим компьютер. Мои друзья уже уходят.

— Ну, что ты думаешь? — спросил Бауман, когда они проехали несколько кварталов.

— Я думал в основном о том, как удержаться и не схватить руками за шею этого мерзавца, чтобы вытрясти из него хоть немного правды, — ответил Барнард. Покачав головой, он добавил: — Такого желания, Уил, я не испытывал уже очень давно.

Услышав треск, Халли в мгновение ока нырнула под стол и, пригнув к коленям голову, накрытую руками, притаилась в пространстве между тумбами под столешницей. Инстинктивная реакция на неожиданно возникающую ситуацию всегда опережает обдуманные действия, принимаемые после осознания произошедшего.

Только что совершившееся обрушение произошло намного быстрее, чем скатилась та лавина: все длилось не более трех секунд и завершилось могучим грохочущим раскатом. Халли не двигалась, желая убедиться, что после обрушения и обвала каверна стабилизировалась. Она осталась целой и невредимой, дышала нормально, но запас воздуха для дыхания в созданной обвалом пещере под столом быстро иссякнет. Когда содержание углекислого газа в воздухе станет слишком большим, она упадет, потеряв сознание, и задохнется.

У нее при себе были налобный светильник, два ручных фонаря и бесполезный сейчас мобильный телефон. Питательный батончик с высоким содержанием протеина. Спички. Универсальный лезермановский набор инструментов. Со светом проблем не будет. С едой и водой тоже. Халли либо выживет, либо погибнет без воздуха.

По ее прикидкам, нора, в которой она находилась, имела два фута в высоту и по три фута в ширину и глубину. Халли доводилось пережидать штормы в горах в снежных пещерах, размеры которых не намного превышали размеры ее нынешнего укрытия; доводилось пробираться и через проходы в пещерах, намного более тесные. Но здесь она находилась в скрюченном положении на коленях, и ее тело было расположено в укрытии перпендикулярно направлению, в котором предстояло двигаться.

Халли стащила рукавицы, нащупала набор инструментов и вытащила из него плоскогубцы с заостренными губками.

«Не дыши глубоко, — приказала она себе. — Не перенапрягайся. На то, чтобы выбраться отсюда, тебе потребуется время».

Снова натянув рукавицы, девушка вонзила плоскогубцы острыми концами в стену из замороженного материала, преграждающую выход из норы. Сейчас она чувствовала себя более свободной, нежели в тот раз, в гуще похожего на застывающий бетон мусора, принесенного лавиной. Снег над «Старым полюсом» никогда не счищался и не таял. Он слежался, конечно, но все же это была не лавина. Когда Халли вонзила в него клещи и потянула их, от спрессованной снежной массы отделились куски величиной с кулак.

О том, чтобы попытаться проложить сквозь нее тоннель доверху, не было и речи. Единственным выходом было пробиваться по горизонтали к дверям. Потолочные балки в комнате были длиннее, чем те, что подпирали потолок в коридоре, а потому могли выдержать менее высокую нагрузку. Возможно, обвал в кабинете ограничивался разломом и падением этой одной балки.

Халли изо всех сил старалась не делать глубоких вдохов, но вскоре почувствовала первые признаки кислородного голодания: постоянное жжение в нижней части грудной клетки в сочетании с настойчивыми и повелительными приказаниями мозга дышать глубже и полной грудью. Это отвлекало, но она все еще могла контролировать себя. Девушка понимала, что, когда содержание углекислого газа в крови достигнет определенного уровня, она не сможет сдерживать себя, и ее дыхание станет неконтролируемым. Она почувствует облегчение, которое продлится несколько секунд, но затем желание дышать глубоко и часто станет непреодолимым. Этот цикл будет повторяться снова и снова до тех пор, пока кислорода в ее норе не останется вовсе, а это и убьет ее.

Халли продолжала копать, лежа на животе и периодически откидывая назад куски мусора и льда, скапливающиеся перед лицом. Выбравшись наполовину из-под столешницы, она остановилась и начала отгребать мусор, препятствующий выдвижению нижнего ящика письменного стола. Халли была игроком по натуре: эта работа требовала дополнительного времени, дополнительного воздуха, но игра могла стоить свеч. И вот она расчистила место, достаточное для того, чтобы выдвинуть ящик хотя бы наполовину, и выдвинула его. Внутри были четыре прочные металлические перегородки, обычные для тех дней, когда все записи и расчеты делались на бумаге. Перегородки, использовавшиеся для разделения документов в архивах, были сделаны из прочной стали, их размеры и форма соответствовали внутреннему сечению ящика. Маленькие рукоятки, расположенные по боковым сторонам, входили в горизонтальные пазы на боковых сторонах ящика. Как делители вынимались из ящика, Халли не помнила, а может, и не знала. Взявшись обеими руками за один из делителей, она покрутила его, и… он неожиданно оказался у нее в руках. Девушка стала действовать им, как лопатой. Теперь она при каждом броске могла отбрасывать назад, за спину, в десять раз больше льда и снега по сравнению с тем, что ей удавалось делать при работе плоскогубцами.