В общем, прелестные пригороды Чикаго Сисеро и Ок-Парк я не увидела потому, что… заснула, положив голову на плечо первой леди. Смущение мое при внезапной остановке, меня разбудившей, было огромно. Элеонора улыбнулась как ни в чем не бывало:

– Please, wake up, my darling. We are in Chicago…[29]

Для проведения митинга власти Чикаго выбрали старинный, оформленный во французском стиле «Grant-Park», расположенный на берегу озера Мичиган. Он имел обширную благоустроенную территорию с газонами, клумбами, велосипедными дорожками, фонтаном, именуемым «Букингемским», памятником Аврааму Линкольну, а также – с концертной эстрадой. Эту эстраду украсили государственными флагами стран-участниц Антигитлеровской коалиции: США, Великобритании, СССР и Китая, – портретами их лидеров: Рузвельта, Черчиля, Сталина и Чан-кайши. Сообщение о митинге и призыв прийти на него поместила на своих страницах городская газета «Chicago Tribune».

Среди почетных гостей митинга числились Элеонора Рузвельт, Фред Майерс, директор благотворительной общественной организации «Russian War Rellief», созданной в июле 1941 года коммунистами США и сочувствующими им либералами, в основном из творческой интеллигенции (например, актер Чарльз Спенсер Чаплин, кинорежиссер Джорж Орсон Уэллс, художник Рокуэлл Кент). Должен был присутствовать на митинге и представитель армии США, полковник Стивен Дуглас, приехавший с военной базы «Форт Нокс», расположенной в соседнем с Иллинойсом штате Кентукки. Мне выпала честь представлять здесь Красную армию.

Как обычно, митинг открыл мэр города. Коротко рассказав об Антигитлеровской коалиции и участии в ней США, он предоставил слово мне. Я шагнула вперед, к микрофону. Перед сценой собралась изрядная толпа. Я отчетливо видела лица людей в первых ее рядах: в основном мужчин лет 30–40. Они довольно приветливо меня рассматривали и улыбались. Я начала с нескольких фраз о войне, что бушует сейчас в далекой от них России, потом сделала паузу и резко возвысила голос:

– Джентльмены! Мне двадцать пять лет. На фронте я уже успела уничтожить триста девять фашистских солдат и офицеров. Не кажется ли вам, джентльмены, что вы слишком долго прячетесь за моей спиной?..

Оглянувшись на меня с изумлением, переводчик перевел фразы, стараясь сохранить мою интонацию. Толпа молчала несколько секунд. Потом на старинный парк обрушилась настоящая буря. Люди вопили, что-то скандировали, свистели, топали ногами, аплодировали. К эстраде бросились журналисты. Расталкивая репортеров, туда же устремились те, кто хотел сделать взнос в фонд помощи СССР, о чем и просил мэр Чикаго, открывая митинг, и для чего перед эстрадой установили специальные ящики от «Russian War Relief». Но находились энтузиасты, желающие вручить свой дар немедленно и непременно мне. Рослые охранники быстро выстроились в ряд перед эстрадой и не давали им нарушать порядок.

Я по-прежнему стояла у микрофона, переплетя пальцы опущенных вниз рук. Взрыв эмоций у публики показался мне слишком сильным, на подобное я не рассчитывала, когда в уме составляла эту речь. Просто после неудачи на заводе Форда хотелось придумать такое, чтоб сразу достучаться до них, до благополучных, спокойных и чрезмерно расчетливых жителей материка, когда-то открытого Колумбом.

Как мне потом рассказали, отчет о митинге в Чикаго и мое выступление на нем опубликовали на первых полосах многие американские газеты. По всему миру его разнесло агентство «Рейтер», сопроводив положительными комментариями. Они писали, что я образно и точно выразила суть позиции, занимаемой сейчас англо-американцами при кровавой борьбе России с германскими захватчиками.

На вечернем приеме, устроенном мэром Чикаго, мне торжественно вручили красиво отпечатанный диплом и золотой значок «Особо заслуженный человек США»[30], учрежденный в этом городе. В зале находилась избранная публика: дамы в открытых вечерних платьях и господа в смокингах. Наверное, моя гимнастерка защитного цвета, украшенная лишь орденом Ленина, медалью «За боевые заслуги», значками «Гвардия» и «Снайпер», которые блистали белой и красной эмалью, смотрелась здесь вызывающе скромно. Но таково было желание организаторов, и я выполнила его. Многие люди обращались ко мне с речами о советско-американском сотрудничестве в войне, необходимости открытия второго фронта в Европе. Хорошо бы подтвердить слова делами, думалось мне. Много говорилось и разных приятных слов в мой адрес. Я знала, как отвечать: с улыбкой, спокойно, невозмутимо, но без заносчивости.

Однако сохранить невозмутимость до конца оказалось трудно.

Уильям Патрик Джонсон появился, можно сказать, внезапно, на исходе сего пафосного мероприятия. Я не сразу отличила его среди прочих господ: тот же смокинг, белая рубашка, галстук-«бабочка», темные волосы на косой пробор, стандартное американское выражение лица: «у меня все хорошо, я счастлив» – и светская улыбка.

– Как вы сюда попали? – только и могла я сказать в ответ на его витиеватую приветственную фразу.

– О, совсем просто, госпожа Павличенко, – с грустью ответил он. – Я ехал за вами на автомобиле от Детройта. К сожалению, в штаб-квартиру Генри Форда меня не пустили. Очень строгая у него служба безопасности.

– А здесь не строгая?

– Здесь – другое дело. В пригороде Ист-Чикаго расположен металлургический завод. Примерно тридцать процентов его акций принадлежит мне. Было нетрудно поговорить с управляющим, и вот…

– Послушайте, Уильям, – я перебила этого странного человека, который, судя по всему, преследовал меня совершенно сознательно. – У вас так много свободного времени?

– Времени у меня нет, – Джонсон вздохнул. – Понимаете, я – вдовец. Моя жена, молодая красивая женщина, умерла полтора года назад от опухоли головного мозга. Я прочитал в газете, что ваш муж тоже погиб в бою под Севастополем.

– Да, он погиб.

– Потому я хочу сделать вам предложение руки и сердца.

– Вы сошли с ума! – я ответила ему резко, хотя старалась сохранить на лице прежнее приветливое выражение.

– Госпожа Павличенко, я полюбил вас сразу, как только увидел на митинге в Центральном парке Нью-Йорка. Вы – необычная женщина, и устоять перед вами невозможно. Сердце подсказывает мне, что вы – моя единственная избранница…

– Здесь не место для подобных разговоров.

– Конечно, не место, – обрадовался владелец металлургической компании. – Скажите, где мы теперь можем встретиться?

Прием подходил к концу, и гости начали покидать зал. Они раскланивались, говорили друг другу какие-то вежливые слова, и мало кто обращал внимание на мою беседу с Уильямом Патриком Джонсоном. Лишь Элеонора не спускала с меня глаз. Она сразу догадалась, что мне нужна помощь. Возвышаясь над толпой, первая леди решительно зашагала к нам. Появлению супруги президента миллионер не обрадовался. Он тотчас отступил на шаг, поклонился и ушел, не оглядываясь.