Джеймс молча кивнул. Он попытался откопать внутри себя какие-то чувства, но с удивлением понял, что их почти нет. Грусть, связанная с родителями, много лет назад отступила в глубины памяти, и тайны больше не волновали. Он давно привык к одиночеству, да и какая может быть семья у человека с его профессией?.. Но ректор ждал какой-то реакции, и Джеймс, помедлив, спросил:

– Как его звали?

– Кого?

– Того студента.

Ректор выдержал еще одну паузу – такую долгую, что Джеймс сам сложил воедино кусочки головоломки и просто хотел убедиться в правильности решения. Вряд ли его догадка на что-то повлияла бы, но…

– Ливси, да?

Элессар кивнул. Лис хмыкнул и откинулся назад, прижался к стене, уже не обращая внимания на холод.

– Я совершенно определенно ненавижу драконов, сэр. Простите, но это факт.

Ректор внимательно посмотрел ему в глаза.

– Надеюсь, ты не попытаешься доказать это каким-нибудь самоубийственным способом?

Джеймс пожал плечами. Наверное, стоило сказать что-то другое. Пафосно обвинить ректора в том, что это он виноват… Или пообещать убить Ливси – впрочем, к доктору он и раньше не питал добрых чувств, так что особенно ничего не изменилось.

– Вряд ли. К тому же, я совсем скоро замерзну насмерть в этой дыре, и нет никаких гарантий, что доктор Ливси успеет мне попасться до того, как это случится, так что…

– Уже успел.

Голос ректора прозвучал так, что Джеймс едва не подпрыгнул. Он поглядел сперва на дракона, затем – на дверь.

В следующий миг в ней открылось зарешеченное окошко.

Сохранять тайну больше не имело смысла, и Ливси с самого утра еще раз подробно и обстоятельно объяснил Кристине, какие планы он с ней связывает и какое будущее ее может ожидать. Она молча куталась в теплый халат, отводила взгляд и выглядела уставшей, даже больной. Ее апатичность Ливси не нравилась. Впрочем, стоило ему сказать, что после родов мать сможет оставить заботы о ребенке ему и уехать, а он оплатит все расходы, эмоции проявились как по волшебству. Кристина обожгла его злым взглядом, и доктор поспешно добавил, что будет только рад, если она останется с ним.

Разумеется, она не поверила.

Ливси попытался еще раз вывести ее на разговор о прошлом – нужно ведь знать, какие болезни и проблемы могут у нее быть. Кристина отвечала нехотя, односложно, а потом, будто решившись, выпрямилась и сказала:

– Я тоже хочу знать.

Что за эксперименты он проводил. Сколько женщин было до нее. Почему человеческие женщины не могут забеременеть от драконов, почему у драконов нет своих женщин, станет ли драконом она, что за дрянь он подсыпал ей в вино на подлодке – она, оказывается, все видела. Почему он уверен, что в этот раз все получится – и что, интересно, будет, если попытка снова окажется неудачной? И что было с теми, другими? И…

Раскрывать все свои секреты доктору не хотелось, но в ходе разговора он вдруг понял, что Кристина его не осуждает. Она действительно хотела знать – и в ее голосе не было ни сарказма, ни страха, ни презрения. Тон оставался ровным и холодным, даже когда он признался, что потеря ребенка в каждом случае оказывалась смертельной – чем дольше ему удавалось удержать эмбрион внутри, тем тяжелее были последствия. Нет, он не насиловал женщин и никто из драконов тоже: он придумал способ для искусственного оплодотворения, а чтобы они не сопротивлялись – почти всегда держали под сонными зельями.

Спокойствие Кристины начало его нервировать, и он упомянул о том, как избавлялся от трупов («Тут в одной из дальних пещер есть подземное озеро, а в нем – голубые крабы, плотоядные, конечно. Местный повар, готовит из них свое фирменное блюдо – говорят, пальчики оближешь»). Она в ответ хмыкнула, пожала плечами – и рассказала о том, что готовили из змей в монастыре.

Эта женщина действительно была особенной.

Ливси с интересом отслеживал собственные реакции – она почти ничего не говорила, не улыбалась, да и тема разговора тому не способствовала, но он то и дело ловил себя на желании удивить ее, впечатлить. Беседа перескочила с крабов на других обитателей подледных пещер, на рыб, черепах и морских коньков, которых встречал «Призрак» в своих путешествиях, на русалок, их песни и постоянные нападения…

– Настоящие русалки, – мечтательным тоном произнесла Кристина. – Как в сказках. Хотела бы я на них посмотреть.

Она сидела в кресле с ногами, кутаясь в теплый плед, и маленькими глоточками пила чай с пряностями. За ее спиной горел камин – настоящий камин с настоящим огнем, – по черным волосам плясали крошечные блики, а холодное дыхание ледника в комнате почти не чувствовалось.

– Они достаточно отвратительны для сказочных созданий, – отозвался Ливси. – И уж точно не относятся к зрелищам, подходящим для беременной женщины. Мы захватили в плен свежую парочку, но…

Он осекся, поняв, что сболтнул лишнего. Кристина выпрямилась в кресле, отставила чашку и восторженно-требовательным тоном маленькой девочки выдохнула:

– Показывай!

Арчибальд открыл было рот, чтобы сказать «нет»...

И согласился.

***

Ливси любил лабораторию.

Стерильность, холодный металл столов и инструментов поблескивал в электрическом свете забранных решетками ламп, деловитость и собранность персонала, новейшее оборудование, микроскопы с самыми лучшими линзами, стройные ряды пробирок и аромат, тот восхитительный, кружащий голову аромат реактивов и хлороформа. Но самое главное, от чего он испытывал буквально распирающую гордость – его изобретение, гигантские колбы для содержания русалок в неволе. Сколько возни было с изготовлением и доставкой этих колб, сколько раз нерасторопные людишки подводили заказчиков-драконов, разбивали при погрузке и перевозке…

Лаборатория была укомплектована десятком стеклянных камер, и время от времени они выполняли свое назначение. Жаль, что подводные твари долго не жили в неволе, несмотря на созданные для них условия: вода фильтруется и непрерывно обновляется, поддерживается комфортная температура. От каждой колбы расползаются щупальца толстых шлангов и проводов. По шлангам циркулировала соленая вода океана, по пути подогреваясь до необходимых отметок, обратно выводится отработанная и так круглые сутки. Возможно, русалкам слишком тесно, но создание больших по объему аквариумов в данный момент технически невозможно.

А впрочем, ему и не требовалось держать их долго.

Сейчас были заняты лишь две камеры, но этого теоретически достаточно – Ливси чувствовал, что его опыты близятся к триумфальному завершению. Он бросил взгляд на Кристину и невольно улыбнулся: его женщина осматривала лабораторию, изумленно приоткрыв рот. В темных глазах отражался свет электрических ламп.