– Я говорил с твоим отцом, и неоднократно, – голос ректора неуловимо изменился, Ливи напрягся, чувствуя, как внутренний зверь поднимает голову, но Элессар немедленно подавил вспышку раздражения. – Требовал, чтобы тебя отправили в школу. А он твердил о естественных процессах и таинствах… Кретин. Он нарочно держал тебя рядом с собой, надеялся на благосклонность будущей Королевы. Не сверкай глазами, он признался в этом на заседании Совета. Думаешь, шум поднялся только из-за твоей выходки? Как бы не так! Совет бы только обрадовался, если б ты меня сожрал, но попытка влияния на принцессу – проступок куда более серьезный.

Ливси прислонился к стене, пытаясь проанализировать информацию, найти возражения – но безуспешно. Родители всегда говорили, что именно за попытку убийства ректора отцу пришлось откупаться бизнесом и едва ли не всем имуществом. Долгие годы он вслед за матерью повторял, что Элессар сам виноват, что он силой увез юного Арчи из дома, а потом и спровоцировал нападение, допустив при этом гибель человека – Ливси не помнил, чтобы в библиотеке был кто-то еще, но мать так часто называла ректора убийцей, что это врезалось в память. Впрочем, в их семье сочувствие обычным людям укладывалось в рамки обычной вежливости, а его самого в то время занимал совсем другой вопрос…

– Чарльз сумел убедить совет, что о принцессе он узнал случайно, подслушав разговор Маулая, и всего лишь попытался устроить будущее сына, – жестким тоном произнес Элессар. – Мне не удалось доказать, что за его действиями стоит Орден. А он заявил, что я спровоцировал тебя и нанес непоправимый вред психике, поэтому оставлять тебя в Академии он отказывается.

– Меня исключили за попытку убийства, – глухо проговорил Ливси, чтобы сказать хоть что-нибудь и подольше не касаться причины, по которой он решился на эту попытку.

– Я голосовал против, – ректор скривился, но тут же снова стал серьезным. – Послушай, это важно. Первое обращение накладывает на психику сильный отпечаток, это можно скорректировать, но…

Он снова заговорил о тонкостях изменения облика, начал задавать вопросы – Ливси отвечал, бездумно и рассеянно, благодарный за новую отсрочку. Где-то в глубине сознания билась мысль, что он может прямо сейчас развернуться и уйти – да это и следовало сделать! Почему же он стоит здесь, в коридоре, и рассказывает о том, с каким трудом переходит в человеческий облик, как невероятно сложно ему сдерживать эмоции, сколько времени приходится отлеживаться после каждого обращения, как приходится соблюдать жесткую диету – любая пища животного происхождения провоцировала всплеск агрессии даже в человеческой форме…

Наконец, вопросы закончились. Ректор молчал, напряженно обдумывая результат, доктор молчал тоже, отстраненно размышляя о том, не замерз ли там в камере мистер Даррел – нужно будет велеть охране принести парню одеяло, пока не окочурился…

– И последний вопрос. Что у тебя с Ясмин?

Ливси успел лишь подумать, что «ненадолго», о котором говорил ректор, успело закончиться. Его буквально швырнуло на решетку, сквозь вспыхнувшую перед глазами алую пелену он увидел, как из кончиков пальцев прорастают кривые черные когти.

– Не смейте… произносить… ее имя!

Голова кружилась, в ушах гулко колотилась кровь. Самоконтроль таял, как кусок сахара в горячем чае, и будто бы не было этих двадцати восьми лет, будто бы они снова стоят в библиотеке и…

– Эй, давайте потише, – окликнул Джеймс. – Я ненавижу драконов, но предпочел бы, чтоб вы поубивали друг друга где-нибудь подальше от меня!

Ливси тряхнул головой, фокусируя зрение. Ректор отступил к дальней стене, сосредоточенный и серьезный, вор же вышел на середину камеры, словно желая заслонить приятеля собой. Глупый человек…

Еще один глупый человек.

Он зажмурился, стараясь успокоиться. Если он обернется прямо сейчас… Но нет, нельзя, есть же еще Кристина, есть его исследования, есть профессор – если убить его отца, то можно не рассчитывать на его хорошее отношение. Да и руководство наверняка имеет планы на этого типа… На обоих…

Джеймс снова подал голос:

– Некоторые любят устраивать себе сложности. Тридцать лет мечтать о великой любви, и ни разу за все это время с нею не поговорить… Она ведь тоже в этом вашем Ордене, разве нет?

– Что?

Доктор поднял голову, ловя взгляд вора. Тот удивленно изогнул бровь, обернулся через плечо на ректора, а потом оба посмотрели на него с такими понимающими улыбочками, что захотелось сожрать обоих и немедленно.

– Он не знает, – резюмировал Элессар.

– Но она засунула нас сюда именно из-за него, – возразил Джеймс.

– Да. Весьма интересно.

– Да о чем вы оба…

Ректор неожиданно приложил палец к губам и прислушался. Ливси умолк, отпрянул от решетки и обернулся – из коридора донеслись шаги, уверенные и громкие. Спустя мгновение из-за угла показался еще один дракон.

– А, доктор! – радушно проговорил он, протягивая руку, и Ливси машинально ответил на рукопожатие. – Мне сказали, что вы здесь. Инспектируете пленников? Думаю, молодой человек прекрасно подойдет для ваших целей. Ах да, простите, что не представился, но вам пока рано знать мое имя. А вам, ректор, лучше об этом помолчать, если желаете видеть своего приятеля живым чуть подольше.

Он крутанул на пальце револьвер. Видимо, Элессар кивнул, но Ливси не оборачивался, не имея сил оторвать взгляд от собеседника. Он был одет в простой темный костюм – но приколотый к воротнику знак не оставлял сомнений, что этот дракон занимал в иерархии Ордена Белого гребня весьма высокое место.

– Я бы хотел с вами побеседовать, доктор. Не возражаете, если мы спустимся к вам? Ах, да, мистер Даррел – я велел охране принести вам теплые вещи. Будет печально, если вы простудитесь, это может негативно отразиться на результатах эксперимента. Не так ли, доктор? Идемте же.

Ливси молча кивнул. Незнакомец обаятельно улыбнулся и поправил черную повязку, закрывающую левый глаз.

Этот бармен и в подметки не годился Джеймсу.

Анна отрешенно потягивала виски, наблюдая за неловкими руками угрюмого бородача за стойкой. Он просто наливал что просили, но почему-то Джеймс даже «просто наливал» с огоньком, с той страстью и любовью к делу, которую не спрятать при всем желании. Его руки были аккуратны и в тоже время крепки, она точно это знала, ее тело помнило. Аннабель покачала головой, отгоняя мысли, она хотела ненадолго забыться, выбросить из головы образ обаятельного вора, укравшего ее сердце, разбившего на множество осколков и снова склеившего своими признаниями и настойчивостью. Вора, совершенно неожиданно предложившего выйти за него замуж, украденное кольцо и шкуру дракона. От шкуры она бы не отказалась, хотя сын и правда расстроится.

Мысленно она начала складывать очередное письмо для Хлои, где изливала душу. Такая романтичная особа, конечно же, все поймет. Но строчки, даже мысленные совершенно не выстраивались. Анна обреченно вздохнула и огляделась.