Этой теме было посвящено одно широко обсуждавшееся исследование, проведенное несколько лет назад. Вспомните, как длительный стресс и глюкокортикоиды могут повредить гиппокамп и ухудшают связанную с ним эксплицитную память. Кей Хо из Бристольского университета исследовал стюардесс, работающих в двух разных авиакомпаниях. В авиакомпании № 1 после трансконтинентального перелета с серьезным нарушением суточного биоритма у девушек был 15-дневный перерыв до следующего трансконтинентального полета. В авиакомпании же № 2, по-видимому, с более слабым профсоюзом, перерыв до следующего трансконтинентального полета[77] составлял лишь пять дней. Хо контролировал общую продолжительность полета и общее количество часовых поясов, пересекаемых в ходе полета.

Таким образом, в авиакомпании № 2 экипажи не страдали от большего нарушения биоритма, им лишь давали меньше времени на восстановление. К тому же Хо учитывал только тех сотрудников, которые подвергались этому более пяти лет. Он обнаружил, что у работников авиакомпании № 2 наблюдались нарушения эксплицитной памяти, более высокий уровень глюкокортикоидов и уменьшение височной доли (область мозга, где находится гиппокамп). (Это исследование кратко упоминалось в главе 10.) Конечно, работать в таких условиях не слишком хорошо. Ведь стюардесса вполне может забыть, например, что пассажир 17С просил смесь имбирного эля и обезжиренного молока со льдом. Но гораздо хуже, если пилот, всего через пять дней снова впрягаясь в работу, задумывается, включается двигатель вот этой маленькой чертовой кнопочкой или, наоборот, выключается.

Тревожиться о недосыпании актуально даже для тех, кто отрабатывает положенное время с девяти до пяти в светлое время суток. В нашем распоряжении имеется уйма способов лишить себя сна, начиная с такого простого, как внутреннее освещение. В 1910 году средний американец спал девять часов в сутки, и его могли изредка потревожить лишь хлопки двигателей популярного тогда «Форда-Т». Сейчас мы спим в среднем 7,5 часов, и это время сокращается. Кто-то поддается соблазну веселиться и развлекаться круглые сутки, а у трудоголика, знающего, что где-то, в каком-то часовом поясе кто-то будет работать, пока он станет предаваться сладкому сну, желание подтолкнуть себя, поработать «хотя бы еще несколько минут» становится непреодолимым. И разрушительным1.

И стресс как фактор лишения сна

Что произойдет, если заснуть во время стресса? Простой пример — попробовать взглянуть на мир глазами зебры: вот идет лев, не дремать (или как в старом анекдоте: «Да, лев и ягненок возлягут рядом. Вот только спать ягненку придется вполглаза»). Отвечает за этот эффект, похоже, гормон КРГ. Как вы помните, он не только вбрасывает в организм поток глюкокортикоидов, стимулируя секрецию АКТГ в гипофизе, но и служит медиатором, который активизирует в мозге проводящие пути страха, тревоги и возбуждения. Введите КРГ в мозг спящей крысы, и вы моментально подавите сон — это

как вылить ковш ледяной воды на безмятежно дремлющие нейроны. Отчасти это связано с прямым воздействием КРГ на мозг, но в какой-то степени, вероятно, обусловлено КРГ-активизацией симпатической нервной системы. Если вы без акклиматизации окажетесь на большой высоте, ваше сердце будет выскакивать из груди, даже если вы не станете напрягаться. Это не потому, что у вас стрессовое или тревожное состояние, а просто вашему сердцу приходится биться чаще, чтобы доставлять достаточно кислорода. Вы сразу же обнаружите, что при пульсе 110 ударов в минуту заснуть ужасно трудно, ведь ваши веки дрожат с той же частотой. Вот так физиологические последствия активизации симпатической системы затрудняют сон.

Неудивительно, что около 75% случаев бессонницы вызвано некоторыми мощными стрессовыми факторами. Более того, многие (но не все) исследования показывают, что у тех, кто плохо спит, как правило, более высокий уровень возбуждения симпатической системы или глюкокортикоидов в крови.

Итак, чем сильнее стресс, тем потенциально короче сон (рис. 42). Но даже когда у вас получается заснуть, стресс способен поставить под угрозу качество этого сна. Например, выброс КРГ уменьшает общее количество сна преимущественно за счет сокращения фазы медленного сна — именно той, которая необходима для восстановления энергии. Вместо этого преобладают фазы поверхностного сна, в которых вы легко просыпаетесь, — сон становится фрагментированным. Более того, даже если вам удается войти в фазу медленного сна, пользы от него немного. Когда фаза медленного сна наступает, как положено, действительно восстанавливая запасы энергии, в так называемой стадии дельта-сна возникает характерный паттерн, который видно на ЭЭГ. Если перед сном вы оказываетесь в состоянии стресса или во время сна в организме повышается выработка глюкокортикоидов, то в фазе медленного сна этот полезный паттерн сна сокращается.

Глюкокортикоиды негативно сказываются на происходящем во время качественного сна. Ян Борн из Любекского университета в Германии выяснил, что, если ввести человеку глюкокортикоиды во время сна, ухудшится консолидация памяти, которая обычно происходит в фазе медленного сна.

А приводит к В, приводит к А, приводит к В, приводит...

Мы здесь обсуждаем вполне реальные проблемы, поскольку недостаток сна или некачественный сон активизирует стрессовую реакцию, а она, в свою очередь, еще больше сокращает или ухудшает сон. Одно порождает другое. Означает ли это, что стоит перенести даже крохотный стресс или разочек засидеться допоздна, чтобы увидеть интервью Теда Коппелы, рассуждающего с Бритни Спирс о доказательствах за и против глобального потепления, — и все, ты попался в нисходящую спираль стресса и недосыпания?

Конечно, нет. Прежде всего, как уже упоминалось, лишение сна не приводит к такой массированной стрессовой реакции. Кроме того, потребность в сне в конечном счете преодолевает самый тяжелый стресс.

Тем не менее одно увлекательное исследование демонстрирует, как могут взаимодействовать эти две половинки: предполагая, что будете спать плохо, вы вгоняете себя в достаточный стресс, чтобы сон действительно стал плохим. В исследовании одной группе добровольцев давали спать столько, сколько они хотели, в результате они просыпались около девяти утра. Как и следовало ожидать, уровень гормонов стресса у них начал расти около восьми. Как можно это интерпретировать? Люди выспались, благополучно восстановили силы и запас энергии, и около восьми утра их мозг уже об этом знал. И начал вырабатывать гормоны стресса, чтобы подготовить к выходу из сна.

Добровольцы из второй группы заснули в то же время, но им сказали, что разбудят в шесть утра. И что произошло с ними? Уровень гормонов стресса у них начал расти в пять часов утра.

Это важно. Уровень гормонов стресса увеличился у них на три часа раньше, чем у другой группы, потому что им требовалось на три часа меньше сна? Явно нет. Это увеличение не связано с тем, что они восстановили силы. Причина — в стрессе ожидания, что их разбудят раньше, чем хотелось бы. Их мозг во сне постоянно ожидал стресса, демонстрируя, что и спящий мозг может работать.