Аслан ответил не задумываясь.

– Я бы определил самого опасного, и в первую очередь занялся бы им.

– А кто у нас тут самый опасный? – как бы про себя проговорил Питер. – Кто у нас засылает автокапсулы за сотни лье, которые похищают девочек и женщин? Чьи родственники мутят воду в самых глухих провинциях Альянде?

– А-а! – сказал сообразительный Жак. – Так вот почему мы теперь не «ищем ориентиры». Вы вспомнили короткую дорогу до замка?

Прелати молчала.

– Мы бы и сами могли её найти, теоретически, – произнёс Аслан, обернувшись. – Мы же знаем, что замок на берегу моря. Учитывая, что Британия – остров…

Жак задумался.

– Точно? – неуверенно спросил он, хмурясь. – Я что-то не помню. И я бы, наоборот, сначала задавил бы всех колдунов на континенте, а потом бы занялся теми, кто на острове.

Эвакуатор покосился на него через плечо.

– Откуда тебе знать, – сказал он. – Может, он уже и задавил.

– С нашей, причём, помощью, – сказал Питер мрачно. – В какой-то степени.

– Это неважно, – сказал Жак. – Самое главное, что Фуке сейчас, скорее всего, мчится во весь опор по нашим следам. А с ним вся Шестая ударная.

Больше никто не произнёс ни слова. Мадемуазель Прелати плакала почти беззвучно, Майя утешала её, сама тоже роняя слёзы. Питер смотрел на них хмуро, и неожиданно вспомнил имя старосты: Гильям.

«Фуксия» и «Сельдь» мчались по неприветливым пейзажам Британии.

Основными цветами этой местности были серый и зелёный. Серо-зелёный кустарник сменялся серо-зелёным гранитом, серые камни, сильно похожие на развалины древних домов, лежали на зелёной пока ещё траве, которая в свою очередь скрывала под собой либо тёмно-зелёно-серую почву либо (чаще всего) серо-зелёную трясину. Дорога, над которой они летели, была серая, каменная. Жак серьёзным голосом высказал предположение, что люди, которые здесь обитают, носят серое и зелёное, поэтому мы их и не видим. Здесь Аслан осознал, что за всё время путешествия они не встретили ни единой живой души.

– Здесь вообще живут люди? – спросил он будто бы в воздух.

– Живут, – сухо ответила Прелати из пассажирского отсека.

– Плохо живут? – спросил Питер. – Их мало?

– Да как сказать, – старуха пожала плечами. – Еды им хватает, леса здесь богатые. Пастбища, козы, овцы. Море, рыба. Но, как они говорят, у них не жизнь, а искупление.

– Искупление чего? – спросил Аслан.

– Греха.

– Ээээ… – сказал Питер. – Первородного греха?

– Что-то вроде. Они искупают грехи отцов, отцов их отцов и так далее. Им нельзя уходить с этого места, нельзя делать ничего нового, нельзя стремиться к процветанию. Надо искупать грех.

– А что они натворили, отцы их, их отцы и так далее? – спросил Жак.

– Вот бы узнать, – равнодушно ответила Прелати.

– Ладно грех, а почему их не видно-то? – Аслан вернул разговор в более конкретное русло. – Или им этого тоже нельзя?

– Ваши… «Фуксия» и «Сельдь», – сказала Прелати, – если вы не заметили, довольно шумные устройства. Их слышно издалека, даже в здешнем сыром воздухе.

8

Весь остаток дня после скоротечного разбора вчерашней битвы Геркулес просидел под арестом. Арест имел форму огороженной сосны с цепью и колодками на ногах, а стерегли его двое часовых. После нескольких безуспешных попыток заговорить с ними Геркулес понял, что они сторожат не только его, но и следят друг за другом: один был из охраны Фуке, с шевроном Шестой ударной бригады, второй был из пищальеров Массю.

В конце дня подошёл майор Жюстен в сопровождении двух легионеров и зачитал Геркулесу приговор полевого трибунала: за введение в заблуждение командира, повлекшее потери и угрозу срыва операции, и с учётом предыдущих преступлений, старшего осужденного батдафа сводного Северного полка Иностранного Легиона Геркулеса Мюко приговорить к высшей мере наказания – расстрелу.

Геркулес пребывал в каком-то ступоре. Где-то в глубинах сознания тоненький голос вопил, что надо взывать к справедливости, к Фуке, к свидетелям (Улю и Силю), обличать Пека, Массю и, самое главное, Цейтлиха, – но снаружи был виден только оцепеневший от ужаса молодой шпак-штрафник, угодивший в переплёт по своей глупости и невезению.

Он очнулся лишь когда обнаружил, что его куда-то ведут. Вообразив, что это конец, он дёрнулся раз, два, получил стволом по шее и прикладами под ребра, а кто-то сказал насмешливо:

– Да не бойся. На допрос тебя ведём, на допрос.

И Геркулес успокоился, как и многие смертники до него и после него.

Но в этот раз ему не солгали.

Геркулес увидел знаменитых собак Фуке, всех трёх – большую, среднюю и маленькую. Они сидели, вытянув носы на закат, в уморительно одинаковых позах. Сам Шарль Фуке был виден в открытую дверь своего мобиля, он читал какую-то длинную бумагу. Когда Геркулес подошёл, он поднял голову и приказал коротко:

– Освободить.

Некоторое время Геркулес тёр кисти и ступни. Фуке смотрел на него молча и, казалось, думал совершенно о другом, но как только Мюко выпрямился, принц-консорт кивком отослал его конвоиров и жестом пригласил осуждённого к себе в мобиль.

Геркулес осторожно забрался внутрь. Фуке указал ему на скамью напротив своей. Между ними был небольшой столик, где лежали планшет, документы, стояли стакан с вином и тарелка с хлебом и сыром.

– Ешь, – сказал его высочество, и Геркулес подчинился: быстро умял всё, что было, и запил кислым вином. Фуке покивал, подозвал адъютанта, тот быстро убрал посуду и расчистил стол, оставив лишь один лист бумаги чистой стороной вверх.

– Это ты придумал штуку с кольями? – спросил Фуке.

– Да, – ответил старший осуждённый.

– Неплохо, – проговорил принц-консорт. – Молодец. Приговор тебе уже зачитали?

Геркулес сглотнул.

– Сир, я не…

Фуке сделал раздражённый жест.

– Не бойся. Пока не бойся, – он выделил слово «пока». И продолжил.

– Ты знал про субурдов. Про мертвяков. Откуда?

– Мы поймали и допросили двух сообщников колдуна.

– Ты один их допрашивал?

– Нет, сир.

– Кто был с тобой?

Геркулес сглотнул.

– Мой командир, полковник Цейтлих, сир. Он вёл допрос.

Фуке помолчал, затем неожиданно тихим голосом спросил:

– Ты знал, что колдунов двое?

– Да, сир, – Геркулес почувствовал, как рубаха липнет к его спине.

Он ждал следующего вопроса, приготовился к нему. Фуке, однако, не торопился его спрашивать. Он потёр свой нос, затем заговорил медленно и задумчиво.

– Вот приговор. – Фуке постучал по листу на столике. – Но пока я его не подпишу, тебя не расстреляют.

– Ваше высочество, ещё полковник Цейтлих знал, что колдунов двое, – быстро и твёрдо произнёс Геркулес. – Но, похоже, он никому не сообщил об этом.

Фуке, похоже, это известие не удивило совсем. Геркулес не успел обдумать, хорошо это или плохо, потому что его высочество неожиданно спросил:

– А лейтенант Пек?

– Лейтенант Пек лжёт,