Отец Вальтера сохраняет завидное спокойствие, лихорадочная суета разбивается о него, словно прибой о скалу. Сотню раз подряд он повторяет один и тот же рассказ, прежде чем получает возможность передохнуть пару минут перед следующим посетителем. На письменном столе стоят фотографии трех его сыновей. 26-летний Хуберт пропал без вести под Сталинградом, 31-летний Рудольф в звании лейтенанта воюет на Юго-Западном фронте. На столе также стоит большая фотография всех троих сыновей в детстве. 4-летний Вальтер стоит, раздвинув ноги и вытянув вперед сжатый кулак, словно ожидает нападения.

«Он уже тогда был таким, всегда готов постоять за себя», – говорит старший Новотны».

Когда Вальтер уезжал, началось нечто, напоминающее старые празднования именин императора.

«Вчера утром дом на Шёнерер-штрассе, где живут родители кавалера Бриллиантов капитана Новотны, стал местом паломничества великого множества людей, которые хотели увидеть молодого офицера прежде, чем он отправится обратно на фронт. Перед домом собрались школьники со всего района. Каждый ребенок держал в руке флажок, и они выстроились вдоль улицы, которая вела от этого дома к памятнику адмиралу Тегетгоффу. Там капитана Новотны ожидал автомобиль, чтобы доставить на аэродром.

В девять утра молодой капитан вышел вместе с родителями. Толпа восторженно взревела, взрослые и дети от радости кричали так громко, что разобрать слова было просто невозможно. Мать выдающегося офицера узнала, что он теперь принадлежит всему обществу. Так как энтузиасты не знали родителей, их быстро оттерли от сына, и они не могли к нему пробиться.

Когда эта процессия с капитаном во главе двинулась вперед, оказалось, что на площади Пратер тоже выстроились люди. Вокруг автомобиля капитана Новотны столпилось столько людей, что лишь с большим трудом удалось открыть дверь и забраться в него. Автомобиль двинулся под оглушительные крики молодежи. Любовь и благодарность жителей Вены капитану и его родителям за эти несколько дней иногда перехлестывали через край. Однако они останутся незабываемыми на всю оставшуюся жизнь».

Одно необходимое уточнение: в момент награждения Бриллиантами Вальтер одержал 250 подтвержденных побед в воздухе, совершив всего 442 вылета, что, несомненно, является уникальным и неповторимым достижением. Более 50 побед остались без подтверждения. Новотны был увлекающимся охотником и часто залетал далеко на русскую территорию, где успешно завершил много схваток. Однако не было свидетелей, которые могли бы это подтвердить.

К 1944 году происходит окончательная расстановка приоритетов ягдваффе. Именно Запад становится главной ареной борьбы с союзниками, Восток остается просто очень большим фронтом. На Западе для отражения налетов союзников создаются «линия Каммхубера», разрабатываются системы «Вильде Зау» и «Цаме Зау», создаются специальные самолеты FW-190A-8/ R8 «Sturmbok», формируются специальные ударные эскадрильи «Gefechtsverband», вроде JG-300. Разработку реактивного Ме-262 также вызвала необходимость бороться с тяжелыми бомбардировщиками. А на Востоке все остается по-прежнему, разве что на фронт поступает все меньше самолетов и летчиков, и появляется очередная модернизация заслуженного ветерана – Ме-109К.

Следует отметить, что в 1944 году производство боевых самолетов в Германии достигло своего пика – 36 000, только в сентябре было произведено около 3000 истребителей, из которых две трети были Ме-109, и треть – FW-190. Однако это не привело к увеличению численности ягдваффе. К тому же Ме-109 показали себя совершенно беспомощными в борьбе против тяжелых бомбардировщиков союзников.

Теперь весь Восточный фронт прикрывают менее чем 500 истребителей – примерно 300 – FW-190A и 170 – Ме-109G. Первые размазаны по всему фронту. На севере это JG-54, на центральном участке – около десятка самолетов Stab./JG-51, а остальные FW-190A – это различные модели штурмовиков на центральном и южном участках Восточного фронта. Ме-109G также разбросаны по всему фронту. В Норвегии находятся около двух десятков истребителей JG-5, на центральном участке – две группы JG-51, на юге – три группы JG-52 и одна группа JG-53 под общим командованием Дитриха Храбака. Как мы видим, немцам по-прежнему не удается сохранить единство эскадр. При этом из JG-52 даже изъяли несколько эскадрилий, отправив их на Запад для борьбы с американскими бомбардировщиками. Ягдваффе вынуждены сражаться против неприятеля, который сильнее в 30 раз. Ведь русские к этому времени сформировали 16 воздушных армий, не считая множества отдельные авиаполков и авиадивизий.

При этом создается впечатление, что люфтваффе ведут некую собственную войну, слабо связанную с тем, что происходит на земле. Лучшие асы озабочены лишь одним – как можно быстрее увеличить свой счет. Вот статистика некоторых лучших асов Восточного фронта за 1944 год. Герхард Баркгорн – 61 самолет, из них всего 14 бомбардировщиков и штурмовиков; Вильгельм Батц – 149 самолетов, 21 бомбардировщик и штурмовик; Гельмут Липферт – 87 самолетов, 13 бомбардировщиков и штурмовиков. И уже совершенным уникумом смотрится Эрих Хартман – 172 самолета и всего 5 бомбардировщиков и штурмовиков! Гордых асов люфтваффе совершенно не волнует судьба несчастной пехоты. Белой вороной среди них оказался Отто Киттель – 137 самолетов, из них 62 бомбардировщика и штурмовика. Недаром его считали главным специалистом по уничтожению штурмовиков Ил-2.

Тем временем трое командиров эскадрилий JG-51 дошли до отметки 150 побед. Это были обер-лейтенант Иоахим Брендель, лейтенант Гюнтер Йостен и лейтенант Гюнтер Шак. Всех опередил Эрих Хартман, который 2 августа одержал свою 302-ю победу, однако мы только что указали на немного сомнительную ценность этого достижения. Почему это немцы продолжали одерживать победы?

Потери немецких самолетов по полугодиям

Потери пилотов в январе – мае 1944 года

Мы уже указывали, что русские пилоты обладали очень слабой профессиональной подготовкой. Постоянная нехватка бензина и стремление избежать аварий в процессе обучения приводили к резкому ограничению летной практики курсантов. Совершенно типичными были случаи, когда молодые пилоты попадали на фронт, имея всего лишь по 20–40 часов налета. Сравнивать эту цифру с примерно 400 часами налета немецких пилотов в первой половине войны даже не стоит. Просто цена аварии в летной школе была слишком разной в Германии и России. Немцы просто списывали разбитый самолет, а вот русские затевали судебное расследование, которое вполне могло закончиться печально для начальника школы. Поэтому они и перестраховывались, не желая объясняться с НКВД. Видя это, совершенно не удивляешься тому, что молодой русский пилот впервые садился в кабину истребителя, только попав на фронт, в летных школах имелись лишь учебные самолеты. Ну а если учесть, что русские командиры не жалели неопытных летчиков, осваивать незнакомый самолет ему приходилось уже в бою. Это вело к ужасающим потерям. Впрочем, то же самое происходило в люфтваффе, начиная с конца 1944 года.