вместо головы. Впереди шёл скелет в массивной золотой тиаре. Его челюсть открывалась, словно он пел гимны. Но по подземным залам разносился лишь скрежет костей.

Дроган и его спутники наблюдали за происходящим, оставаясь в тени массивных квадратных колонн, поддерживавших потолок.

— Но как они зажгли огонь в лампадах? Откуда взяли масло? И зачем? — бормотал Коли.

— Вот подойди и спроси их, — отозвалась Велимира. — Думаю, они будут рады тебе всё подробно объяснить.

— Масло наверняка возвращается, так же, как двери, которые ты выбил, — отозвался Эспен. — Что же до того, зачем…

— Хватит, — шёпотом прервал его Стейн. — Нет времени.

И отряд двинулся дальше, с опаской оглядываясь туда, где процессия мёртвых остановилась, и скелеты окружили носилки, простирая руки к идолу. Похоже, позади начиналась торжественная церемония, которую большинство живых не хотело бы видеть.

К счастью для наёмников, выход из склепа никем не охранялся. Пройдя по короткому широкому коридору, они оказались в следующем зале. Он был похож на предыдущий, но украшения проще, а ниш в стенах — больше. Коли сразу же заглянул в одну из них, обернулся и покачал головой. Велимира невольно выругалась.

Откуда-то спереди, из темноты, доносился лязг металла и скрежет. Дроган обернулся к Герде, и та тихо прошептала:

— Здесь были похоронены воины. Тут мы и столкнулись с ними. Идёмте осторожнее.

Следуя её совету, отряд двинулся вдоль стены, осторожно ступая по каменному полу.

— Может, погасить фонари? — предложил Коли. — Что б они нас не заметили.

— Где ты видел у скелетов глаза? — отозвался Эспен.

— Ушей я у них тоже не видел, но мы же зачем-то шепчем, — парировал черноволосый наёмник.

У заклинателя не нашлось, что ответить.

— А ведь правда — как мертвецы видят, что происходит вокруг? — спросила Велимира.

Эспен пожал плечами.

— До недавнего времени я в основном гадал по внутренностям. Не так уж много я могу рассказать об оживших трупах.

Отряд двигался дальше. На грани света они замечали силуэты в доспехах, маршировавшие или тренировавшиеся с оружием. К счастью, патрули мёртвых легко было обойти — об их приближении возвещал лязг доспехов и скрежет костей. Зрелище неупокоенных воителей, занимавшихся муштрой, навевало жуть, но ни в какое сравнение не шло с тем, что они увидели в следующем склепе.

Там были похоронены обычные мирные жители города. Дроган не знал, почему они удостоились такой чести, но предполагал, что их оставили в храме, чтобы они прислуживали своим владыкам в посмертии. Именно это и произошло, в искажённой и нечестивой форме. Отряд шёл мимо мертвецов в простых одеждах, продолжавших жить своей обычной жизнью. Они покупали и продавали несуществующие товары, делали вид, что возделывают землю, останавливались, чтобы поговорить. Провалы глазниц бессмысленно смотрели друг на друга, а челюсти открывались, издавая лишь глухие щелчки костей. Жестокая насмешка над жизнью.

Взгляд Дрогана упал на двоих мертвецов. Плоть уже почти сошла с их тел, обнажив серые кости. Они шли куда-то в темноту — мать и маленький ребёнок. Тот, словно почувствовав взгляд, повернул голову и уставился на воителя белёсыми безжизненными глазами. Дроган не знал, видит ли его мёртвое дитя. Но они продолжали смотреть друг на друга, пока мёртвые не скрылись во тьме. Дроган не знал, как оборвалась та хрупкая, едва начавшаяся жизнь. Холод пробежал по его спине, пробуждая нечто тёмное и мрачное в глубинах души.

Вдруг в его ладонь легла маленькая тёплая рука. Посмотрев вниз, он наткнулся на внимательный серьёзный взгляд Бенгты.

— Нет смысла плакать над пролитым молоком, — сказала та, по-своему повторив поговорку, которую недавно вспоминала Герда. — Надо идти. Думаю, дальше мы встретим ещё много плохого.

Дроган кивнул, и вместе они двинулись вперёд, рука в руке.

Мрачное пророчество Бенгты сбылось раньше, чем Дрогану бы этого хотелось. Склеп закончился. За ним шёл широкий коридор, на полу которого лежала зелёная ковровая дорожка. Он заканчивался резной деревянной дверью, на которой были изображены мирно спавшие в колыбелях младенцы. По бокам, у стен, стояли небольшие фонтаны. Над мраморными чашами склонились статуи детей без глаз, на щеках которых засохли чёрные дорожки слёз. Гипсовые лица застыли в выражении агонии. Эспен подошёл к двери и наклонился к рунической надписи на её поверхности. Рука заклинателя потянулась за стеклом.

— «Дар», — прочитала Герда, стоя у него за спиной.

Дроган поёжился. Остальные его спутники тоже притихли. Воитель отметил, что ладони всех лежали на рукоятях оружия.

— Здесь чувствуется что-то странное, — пробормотал Эспен, оглядываясь по сторонам со смешанным выражением брезгливости и настороженности на лице.

Дроган ощущал нечто похожее. Ладонь Бенгты сжалась. Даже Зверобой издал едва слышный звук, подозрительно похожий на скулёж.

— Можно поточнее? — тихо спросил Стейн.

Заклинатель пожал плечами.

— Не могу точно описать.

— Зато я могу, — мрачно сказала Герда, отступая от фонтанов и прикрывая рот рукой.

Дроган проследил за её взглядом. Кусок гипса на лице одной из статуй откололся. С недобрым предчувствием воитель наклонился вперёд, поднимая фонарь и приглядываясь.

Под гипсом была истлевшая плоть.

— Смилуйся, Создатель! — пробормотал Коли, делая охраняющий знак.

— Они что, обмазали тела мёртвых детей гипсом и выставили тут, как статуи? — пробормотала Велимира. — Каким же больным ублюдком надо быть…

— Чего ты ждала от тех, кто проложил путь в святая святых храма через склепы? — отозвался Эспен.

Весь отряд, не сговариваясь, повернул головы к двери.

— «Дар»? — пробормотала Велимира.

Стейн покачал головой, и осторожно протянул руку к массивной бронзовой ручке. Под его нажимом дверь беззвучно повернулась на петлях, открывая путь во тьму.

Глава 29

Стейн поднял фонарь повыше. В ровном свете свечи взглядам наёмников открылся большой зал с широкими постаментами, на которых рядами лежали свёртки. Каждый из них был немногим больше двух локтей в длину. Между постаментами вперёд вёл широкий проход, терявшийся во мраке глубин проклятого храма.

Отряд вошёл внутрь зала. Едва переступив порог, Зверобой принюхался и заворчал, косясь по сторонам. Дроган и сам чувствовал едва заметный неприятный едкий запах, исходивший