здание в настоящую крепость, способную выдержать приличную осаду. Только вот было ли студентам необходимо укрепляться в городе, когда проще двинуться в областной центр.

Общежитие раскололось. Часть жильцов, в основном девчонки, а также парни, не нашедшие себе места в сумасбродном мире, по-прежнему предлагали отправиться в края, куда более мирные. Здесь их удерживала лишь опасность пути и туманные обещания Димы проводить уходящих. Идти в одиночку или небольшой группой было очень опасно. Остальные вошли во вкус такой жизни. Просто удивительно, как совсем еще недавно тихони, не решавшиеся на стычку с хулиганом, становились лихими ребятами, готовыми справиться со всеми невзгодами. Если бы прежняя, студенческая жизнь не текла монотонно-тоскливо, без всяких перспектив на будущее, они, возможно, и согласились бы с ними. Но возвращение к обыденному не предлагало ничего яркого. Ни Володя, ни его друзья, ни бывшие дружинники, ставшие ядром боевого отряда общежития, не хотели уходить. Главной проблемой для большинства из них стала начавшая надоедать активность двух приятелей, не на шутку раскомандовавшихся. Конечно, их начинания только на пользу. Но порядки в общежитии стали почти армейскими. А кому хочется жить по команде?

Каждодневно в студенческой среде шли оживленные дискуссии о необходимости ухода из зоны, заканчивавшиеся, впрочем, не руганью или драками, а слезами. Девчонки, обычно проигрывавшие, применяли одно из своих эффективных средств влияния на мужскую часть общества и баталии заканчивались в ничью.

Володе такая жизнь приелась, Диме тоже. У них и так хватало проблем. Наведение дисциплины, многочисленные работы, которые они находили для студентов, занимали слишком много времени.

Обсудив с несколькими парнями, мнение которых кое-чего стоило, друзья решили устроить общее собрание, чтобы решить дальнейшую судьбу их новоявленного коллектива.

Как обычно Володя ушел в тень, предоставив Диме возможность отдуваться в качестве председателя собрания. Впрочем, тот не возражал. Дима все чаще стал приходить к мнению, что ему нравится не пыл баталий и схваток с монстрами, хотя если надо он выйдет с секирой в руках, а бурные собрания, в которых он плавал, как рыба в воде, или дела по хозяйству. Он еще не сказал Володе, что решил окончательно отказаться от командования дружиной, или как бы ее там не называли. Пусть командиром будет его друг, так лихо расправляющийся с орками.

— А ну, тихо! — Заорал Дима на толпу как можно громче, чтобы его услышали. Они наплевали на все предосторожности и собрались на небольшом забетонированном стадионе рядом с общежитием. Больше все равно собираться негде. Правда, вздумай орк или отчаянный бандюга напасть на них, вряд ли бы неосторожность студентов ему помогла. Володя приказал вооружиться всему отряду. От почти пяти десятков парней не ушел бы никто.

Студенческий люд, кое-как устроившийся сидя, стоя или почти повиснув на проволоке ограды, — кому как удобнее — притих. Сейчас решалось главное.

Начальники, как за глаза прозвали Володю и Диму, заранее договорились не устраивать бурных дискуссий. Споры, как уже показали стычки в общежитии, к выяснению истины не приводили, наоборот, истина уходила в дальние дали, а отношения между спорщиками портились. Поэтому Дима был краток:

— Я предлагаю не тянуть резину по поводу того, идти или оставаться. Кто хочет, пусть уходит. Мы проводим вас до безопасной зоны, а затем вернемся.

— Я хочу сказать, что вы не правильно делаете, как вы можете отвечать за всех, — вылезла Светка Трифонова, дико обиженная за полученное вчера прозвище «кургузая гусеница», которое ей дал Дима. Она решила дать ему бой. Пусть не думает, что ему все позволяется.

— Она мне надоела, — потер Дима лоб. — Уберите с моих глаз.

Серега Савельев, крайне не одобрявший наведение дисциплины Димой, на этот раз с ним согласился. Не долго думая, он сгреб девушку в свои объятия и, не обращая внимания на визг, вынес со стадиона. Дима равнодушно посмотрел им вслед. Хватит играть в никому не нужную демократию. Прав тот, у кого больше прав.

— Я не собираюсь здесь долго торчать, — спокойно сказал он, словно ничего не произошло. — Сегодня до вечера все желающие уйти должны записаться у Марины Косолаповой, собрать вещи. Выходим завтра с утра сразу после завтрака.

Жесткий тон Димы, демонстрация силы заставили примолкнуть недовольных девчонок, собиравшихся по примеры Светы выговорить ему за мелкие обиды последних дней. Серьезно дискутировать не о чем — дружинники согласились помочь уйти из страшного города. Но какая же женщина смирится с тем, чтобы последнее слово было не за ней. Оказалось, бывает и так.

Почувствовав, что собрание идет к концу, поднялся Володя.

— Если закончили, тогда попрошу всех уйти в общежитие, здесь все-таки небезопасно. Я снимаю оцепление.

Короткая весомая речь подействовала лучше самых убедительных слов. Не дожидаясь повторного предложения, студенты отправились по своим комнатам — кто собирать вещи и нетерпеливо ожидать завтрашнего утра, а кто просто вздремнуть в предвкушении обеда.

У Володи было не столь идиллическое настроение. Это только сказать просто — вывести сто с лишним человек из города. Причем большинство из них совершенно беззащитны. Ему с десятком человек — цветом студенческой гвардии — по городу ходить далеко не просто. А тут куча пассажиров, да охраны почти пять десятков — они на полстраны будут шуметь, привлекая окрестных орков. Бросить бы их, пусть делают, что хотят. Так ведь жалко. Кто из них дойдет до безопасной зоны. Языки у баб длинные. Если бы они защищали от пришельцев…

Еще Володю стало беспокоить все откровеннее проявляющееся недовольство его товарищей. Когда сегодня утром он приказал Сереге Савельеву, взяв пару человек, отправиться на стадион, посмотреть, нет ли там кого из недругов, тот просто отказался, заявив, что ему некогда. Впервые ребята оспорили его приказ. Все понятно — народ прочухался, пришел в себя, вспомнив о собственных правах. В первые дни после появления пришельцев, студенты, оглушенные опасностью, охотно подчинялись новоявленным вожакам.

Он тогда решил не настаивать. Сам сходил, благо неподалеку. Друзья его сопровождать не могли. Миша только пришел в себя и был слабее младенца, Дима как всегда занимался чем-то или с кем-то. Ничего опасного в одиночном рейде не было, но настроение у Володи испортилось. Они катились к анархии. Похоже, теперь жесткому подчинению приходил конец. Что делать, Володя не знал. Поломав голову, он