Шрифт:
Интервал:
Закладка:
БОНУС
ГЛАВА 21 ОТ ЛИЦА ФИЛИППА
ПРЕДИСЛОВИЕ
Если вам интересно, о чем думал Филипп во время очень сексуальной сцены… ну, мне тоже.
Поэтому мне пришлось это написать.
Наслаждайтесь!
ФИЛИПП
Я делаю долгий глоток своего напитка и стараюсь не думать о закрытой двери ванной комнаты в моем бунгало. Или о женщине, которая сейчас находится внутри и только что приняла душ.
Невозможно не думать.
Я кручу стакан в руке и борюсь с желанием, которое проникает в меня. Оно не покидает меня уже несколько дней. Низкий уровень тока под кожей, как электричество, который невозможно игнорировать. Но сейчас оно усилилось. Как будто оно знает, что она здесь, и, что еще хуже, голая.
— О Боже!
Слова доносятся из ванной с удивлением и чем-то похожим на ужас. Это не позитивное заявление.
— Это будет очень больно.
Я немедленно встаю с дивана.
— Иден? — спрашиваю я через дверь. — Ты в порядке?
— Да, только немного обгорела на солнце.
— Правда?
— Да, — говорит она.
— На стойке есть лосьон после загара.
Наступает короткое молчание.
— О, потрясающе! Ты не против, если я воспользуюсь?
— Нет. — Я закрываю глаза и стараюсь не представлять ее. Визуализировать ее. Это проигрышная битва. — Нужна помощь?
Тишина, которая меня встречает, ничтожна. Я жалею о сказанном, но я не мог не спросить. Не мог не предложить.
Но ответ приходит, и от него по мне прокатывается волна возбуждения.
— Да, — говорит она. — Заходи.
Дверь в ванную приоткрывается на несколько сантиметров, и там появляется она. Ее кожа розовая и раскрасневшаяся, глаза теплые, а волосы мокрые по плечам. Голые плечи. Полотенце, обернутое вокруг нее, создает резкий белый контраст с краснотой ее кожи.
Резкие линии загара образуют на ее коже воображаемую майку. Она стоит в стороне, и я вижу, как покраснения переходят на ее спину.
— Черт, Иден…
— Да, это плохо, не так ли?
— Бедная твоя кожа, — говорю я. Выглядит болезненно.
— Должно быть, я пропустила весь этот участок, когда наносила солнцезащитный крем сегодня утром. — Она поворачивается и отпускает полотенце дальше по спине, открывая моему взору еще больше гладкой, обожженной кожи. — Помнишь, как мы сегодня обедали?
— Да, — бормочу я. Я достаю лосьон после загара и сосредоточенно выдавливаю большое количество на ладонь.
— Я сидела спиной к солнцу, было жарко, и я убрала волосы.
— Да. Будет холодно, — предупреждаю я.
— Все в порядке. Я… о, черт.
Я провожу рукой по ее коже. Она теплая на ощупь, нагретая солнцем, и мягкая. Ее голова падает вперед, и она тихонько вздыхает. В воздухе витает пар от ее душа, и он увлажняет мою кожу.
— М-м-м. По крайней мере, я сегодня повеселилась, — мягко говорит она.
Моя рука проводит по ее лопаткам.
— Я не знал, что сегодня наступит день, когда я наконец-то узнаю, сколько поросят было задействовано в "Бэйбе".
— Я рада, что просветила тебя, — говорит она. — Наконец-то ты стал образованным человеком. Как ты себя чувствуешь?
В ее голосе звучит улыбка. Так часто бывает, и мне нравится, когда она так меня дразнит. Наш разговор всегда так и течет.
— Нервничаю. Так много давления, чтобы использовать эти знания ответственно.
— С большой силой, знаешь ли, — говорит она.
— Угу. — Трудно следить за разговором. Мои пальцы проводят по ее спине, по россыпи веснушек. Край ее полотенца всего на дюйм ниже моих пальцев. Он скрывает от глаз остальную часть ее тела, еще более обнаженную кожу и плавные изгибы.
— Твой душ был очень приятным.
— О? Хорошо. — Мой взгляд опускается ниже, туда, где полотенце заканчивается на ее бедрах. Гладкие изгибы и манящая близость, а затем резкое покраснение и там. Я оглядываюсь и наклоняюсь, чтобы провести кремом после загара по задней поверхности ее коленей. — Ты и здесь обгорела.
— Я легко обгораю.
Я поглаживаю ее по ноге, вдоль икры. По задней поверхности бедра. Ее кожа как шелк, и кажется, что невозможно дышать в тесной ванной комнате, когда она так близко, а ее тело в дюймах от моего. Мои пальцы скользят вверх, пока я снова не натыкаюсь на хлопчатобумажный край ее полотенца.
— Может быть, — бормочу я, — но у тебя прекрасная кожа.
— О.
Я не могу остановиться. Мои пальцы скользят под край полотенца и поднимаются по внутренней стороне ее бедра, и тут я слышу ее резкий выдох.
Я убираю руку. Черт.
— Иден, — говорю я и встаю. — Я хочу убедиться…
Она поворачивается, и в ее глазах тепло. Тепло, предвкушение и нервы, и это не "нет". Мы смотрим друг на друга, и весь мир сводится к этому моменту и только к нему.
Мне кажется, я никогда никого так сильно не хотел. Это биение в моих венах. Иден, Иден, Иден.
— Я уверена, — говорит она. — Просто я спала только с одним человеком.
Все приобретает смысл.
— Ах…
Не стоит торопить ее. Я скорее умру, чем сделаю это, и в то же время я думаю, что могу умереть, если не смогу прикоснуться к ней снова. Поцеловать ее. Обнять ее.
— Мы начали встречаться, когда я училась в колледже, знаешь ли.
— Логично, — говорю я. Логично. Конечно, да. Это вписывается в мое понимание ее характера, ее серьезности, искренности — никакого притворства, никакого фасада — и это заставляет меня хотеть ее еще больше. Честно. Я бы убил себя, если бы наступил на нее. Я должен убедиться, что она это знает.
— Последнее, чего я хочу, — это давить…
Но она роняет полотенце, и остаток моего предложения затихает. Ткань ложится между нашими ногами, и я не могу отвести взгляд, не могу дышать, не могу думать. Вся она выставлена напоказ в мягком верхнем освещении моей ванной.
Вся она.
Длинные каштановые волосы Иден, еще более темные от влаги, свисают по плечам и танцуют на верхушках ее сисек. Они мягкие и округлые, идеально подходят для рук.
Я твердый. Это происходит мгновенно, кровь устремляется на юг, так быстро, что у меня кружится голова.
— Черт, ты великолепна, — бормочу я. Это почти больно, как удар в живот, в грудь. Как будто слишком долго смотришь на солнце, но не можешь отвести взгляд. Ее живот мягко округлился, талия вдавлена, бедра раздвинуты, и мои глаза горят от того, что находится у нее между ног. Нежная кожа между ее ног и непристойные, похабные, похотливые мысли, которые проносятся в моем теле при виде этого.
Боже, если бы она только знала, как это больно — хотеть кого-то так,
