— Сам попробуй! — огрызнулась чародейка. Магические силы от таких растрат таяли быстро. Клинок пришлось отозвать, и теперь Данан налегала только на посох и огненные печати. Но и так хватит ненадолго.

— Данан, твою мать! — заорал гном, оборачиваясь за спину, где стояла чародейка. Он немного ушел вперед, спасаясь от ненавистного огня (честное слово, надо было идти в паре с Деем, но не оставишь же её одну с этим остроухим!). — Я что, акробат?! — распалился он и… замер, вытянувшись в лице. Выпучил на Данан глаза, разинув рот. Жал отследил действия гнома инстинктивно. Оглянулся, дрогнул. Замерцал одномоментно, весь, безумно ярко, так что ближайшие враги, болезненно щурясь, на несколько мгновений замешкались, пряча глаза. Понимая, что не успевает до конца, Жал сделал, как мог, молниеносный прыжок к чародейке, поймал за свободную руку, потянул на себя и развернулся, пряча в объятиях и обретая физическую форму.

Вал шаманского пламени ожег эльфа, заставляя выгибаться, вжимать шею и одновременно вскидывать голову. Слезы нестерпимой боли брызнули из глаз. А руки каменными тисками обхватили женщину. Стенн, прокляв собственную трусость, встал четко за Данан, прикрываясь эльфом тоже, а потом по прямой дал наутек, чтобы хоть немного увеличить расстояние между собой и смертью в огне. Чародейка даже глазом е повела в сторону гнома.

— ЖА-А-А-АЛ! — Закричала он, таращась на Жала бешеным взглядом.

Что делать?! Она должна как-то защитить его! Что-то придумать! Спасти! Исцеляющим? Щитом? Да какой тут щит… Она не телемант и не такой развеликолепный стихийник, чтобы в огне не гореть, поэтому…

Она не защитит его. И никого другого.

Не укроет барьером.

Не увидит больше их ухмылки. Потому что она, черт побери, не телемант!

Не вспыхнет от непотребных предложений. Вроде того, в борделе.

Но всегда будет помнить из-за страха упущенный шанс использовать магию «гибче, чем она есть».

— Жал, — позвала она, с изумлением услышав в собственном голосе слезы. Она шевельнулась, постаралась вырваться из хватки, но эльф, наваливаясь на чародейку всем весом, медленно оседал. Данан, сжав зубы, выпростала руки вдоль тела, «просунув» кисти в самое пекло, от которого ценой самого себя берег её убийца. Кожа обгорала за секунды. Помедлит — и увидит, как обуглятся её руки!

Данан раскрыла ладони, вбирая силу пламени. Так неистово, что совсем скоро обожженная, слезшая кожа восстановилась лучше, чем от любого лечащего заклятия. Промеж пальцев завихрились огненные пионы, будто пламя вокруг наколдовано ею, а не врагом. Уставилась в потемневшие глаза эльфа, затянутые пеленой беспамятства и бессилия — чтобы не сойти с ума, чтобы отдавать себе отчет в том, зачем и что в самом деле делает.

Поглощает чужую магию.

Абсорбирует своей собственной.

Высасывает её Увяданием из неё самой — и из шаманов, её сотворивших.

— Возьми мое сердце, — шепнула чародейка эльфу, который бессознательно сдавливал женские плечи, стараясь сквозь боль удержаться на ногах.

Жал моргнул, в его зрачках на мгновение мелькнула осмысленность, и — взял. Не думая, не колеблясь ни секунды пронзил Данан насквозь. Хольфстенн заорал, привлекая внимание всех вокруг, а Жал затих, не пытаясь протолкнуть пальцы ближе к чародейскому сердцу.

— Что происходит, Данан? — спросил гном тоном, за которым слышалось: теперь не до шуток, и будет нужно, он прирежет обоих.

Данан положила руки Жалу на талию, под каждой вспыхнула зеленоватая печать простого исцеления. Эльф замерцал амниритом, до гари опаленная кожа начала слетать с него лавовыми струпьями, а под ней уже алмазными гранями светилась новая. Энергию жизни, высосанную из колдовства и из колдунов обычным Увяданием, Данан использовала, чтобы залечить сначала свои раны, а теперь и эльфийские. Эта энергия полыхала чистой магией, насыщая любое заклятие, какое Данан вздумалось бы сотворить.

Печати исцеления били пульсом зеленого пламени, и, приняв внутрь руку Жала, сплошь слепленную из амнирита, то есть из сущностного концентрата магии, Данан отчасти поглощала и её. Она откуда-то, точно из такой же квинтэссенции чар, каким является амнирит, раз за разом создает свой духовный клинок, и может насыщать его по своему усмотрению любыми чарами. Значит его, Жала, магическое амниритовое переплетение она может выдать за внутреннюю часть себя, ту, из которой собирается энергия клинка, и, значит, она и его может насытить любой магией. Включая ту, которая еще миг назад была чужой жизнью.

Магия гибче, чем кажется. Она может воссоздать руку Жала заново, вливая в неё поглощенную жизнь убитых шаманов.

Данан смотрела эльфу в глаза. Неотрывно, чтобы быть уверенной, что это нужно. Что он — не Ред, он не умрёт от её трусости, нерасторопности, медлительности. Не умрет оттого, что она «разменивается стихиями, не смысля в них», как говорил когда-то темный эльф Сагимор в Сухих Подворотнях. Оттого, что она «не по-Кошмарному скромна».

Боль стихала, по мере того, как эльф исцелялся. И когда Жал понял, что снова полностью цел, он вытащил руку у Данан из груди, дыра в которой срослась за несколько секунд.

Данан даже не думала, скольких парталанцев она угробила, чтобы спасти Жала и себя. Лишь услышала мужской голос, призывающий брать врага в кольцо и не дать уйти командиру.

— Скольких она снесла? — шепнул где-то неподалеку голос Стенна. Кому это он? Дей — кажется Дей — ответил, что еще считают.

Чародейка застыла напротив Жала, ощущая, как сила, взятая и отданная, утекает с каждым выдохом, опустошая её. Словно она исцелила эльфа не чужой энергией, а своей.

И вот это точно не было правдой! Данан никогда не лукавила: она не целитель, она торгаш, который может только «перепродать» силу одного носителя другому. Только почему ж вместо маржи в ней остается пустота?

Это голод? Её голод? Или — их? Исчадий? Или…

— Данан! — Жал твердо взял голову Данан в ладони. Она словно опомнилась. Обхватила руками свою талию поперек и повалилась вперед, позволяя эльфу обнять её. Под желудком драло ястребиными когтями.

Это голод.

Это жажда силы.

Это то, почему все маги в душе хотят, чтобы Темный архонт победил! — закричала она самой себе, непроизвольно сжимаясь до пальцев ног.

Пустота.

— Данан! — Жал позвал снова, держа женское лицо в ладонях, будто это помогало держать на ногах всю чародейку целиком. Данан шаталась, путаясь в ногах даже при том, что формально не пыталась никуда идти и стояла на месте. От растраты сил тошнило, но хуже всего даже не это.

«Ах… Аха… АХАХАХАХА!!! — раздавался жуткий полусмех-полурев в женской голове. — Разве я не говорил тебе, девочка, что в Консорциуме теократов тебя бы ждали?»

— Тихо, пожалуйста, — позвала Данан.

— Что? — не понял Жал.

«Разве я не говорил, что все и всё вокруг — лишь корм твоему клинку?!»