Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я засеменила к барной стойке. Там были выставлены напитки на различный вкус. В ведерке со льдом стояла бутылка шампанского.
– Позвольте, я вам помогу, милая Аямэ, – услышала я голос сзади.
И холеный мужчина взял ведерко и узкие бокалы. Мы вернулись к их столику.
– Это Илья Петрович, – сказал он, улыбнувшись и кивнув на пожилого. – А ко мне можно обращаться просто по имени.
– Простите, но вы его не назвали, – сказала я, видя, что он молчит.
– Всеволод, – ответил он. – Да вы присаживайтесь!
Он встал и галантно отодвинул стул. Я опустилась, придержав разъезжающиеся полы кимоно. Всеволод налил шампанское и предложил мне.
– Знаете, эта идея с гейшами просто очаровательна, – сказал он. – Чувствуешь себя совсем по-другому в вашем обществе. И я думаю, что мы продолжим знакомство.
Всеволод достал визитку и протянул мне. Я спрятала ее за широкий пояс оби.
– Мы с Ильей Петровичем работаем в прокуратуре, – добавил он.
Я слегка вздрогнула и внимательно на него посмотрела.
– Да вы не пугайтесь, милая Аямэ, – рассмеялся он. – И почему, как только говоришь, где ты работаешь, народ сразу так напрягается? А, Илья?
Илья Петрович тоже улыбнулся и отпил виски.
– Но, по-моему, Аямэ и не испугалась, – мягко сказал он.
– Я не нарушаю закон, – улыбнулась я в ответ, – поэтому спокойна. К тому же всегда приятно пообщаться с достойными мужчинами.
– Представляю, – задумчиво проговорил Всеволод. – Вы наверняка общаетесь с самыми разными слоями населения.
– Как раз и нет, – сказала я и подняла на него глаза. – Такую услугу могут позволить себе только состоятельные господа.
– И кто был среди ваших клиентов? – спросил он с явным любопытством.
Такой поворот в разговоре мне совсем не понравился. Я видела, что они оба выжидающе на меня смотрят.
– Достойные люди, – ответила я после паузы и улыбнулась.
– А я достоин общаться с такой прекрасной и умной девушкой? – после паузы спросил Всеволод.
– «Среди цветов – вишня, среди людей – самурай», так говорят в Японии, – сказала я и улыбнулась немного лукаво.
Мужчины переглянулись и рассмеялись.
– Придется стать самураем, – тихо заметил Всеволод.
В одиннадцать вечера наше время закончилось. Я незаметно кивнула Ханако, и она вышла вслед за мной.
– Переодеваемся, – сказала я, когда мы оказались в служебном помещении. – Я тебя отвезу на такси домой. А то уже поздно.
Наш водитель был в отпуске, поэтому на две недели мы остались без служебной машины.
– Он на меня и внимания не обращал, – заметила с обидой Ханако, снимая кимоно. – Все с тобой!
– Это тебе так показалось, – спокойно ответила я. – И потом, ему за сорок! А тебе всего восемнадцать!
– Мне нравятся мужчины постарше, – сказала она.
– Слушай, и чего ты так к нему прицепилась? – удивилась я.
– Не знаю, – захныкала Ханако. – Сразу понравился, как увидела! У тебя что, так никогда не было?
Я не ответила. На душе стало грустно. После паузы я сказала:
– У меня есть его визитка. Возможно, его организация пригласит нас.
– Да? – тут же обрадовалась она. – И где он работает?
– В прокуратуре, – рассмеялась я. – Помощник прокурора.
– Здоровски! – восхитилась Ханако.
– Послушай, девочка, у него наверняка семья, дети. И с нравственностью у них строго. Так что особых надежд не питай.
Но я видела, что на нее мои доводы не действуют.
Мы смыли грим и переоделись. Я подхватила свою сумку и тихо проговорила:
– Уходим незаметно и ни с кем в разговоры не вступаем. Мы уже Таня и Рита, поняла? А прекрасные Аямэ и Ханако улетели, словно птички, в неизвестном направлении.
– Да поняла, поняла, – ворчливо ответила она.
Мы вышли на улицу из служебного входа, обогнули здание и остановились у проезжей части. Я подняла руку и в этот момент заметила Всеволода, стоящего возле серебристого «Мерседеса». Он пристально смотрел на вход в клуб и явно кого-то поджидал.
«Не иначе нас», – мелькнула догадка.
Я медленно пошла по тротуару, удаляясь от него. Он мельком глянул на нас, но, конечно, не узнал. И вновь стал смотреть на дверь. Но Рита тоже его увидела и вцепилась в мою руку.
– Пошли, попросим, чтоб подвез, – умоляюще зашептала она.
– Еще чего не хватало! – возмутилась я. – В интересах бизнеса нас не должны видеть без грима и кимоно.
В этот момент возле нас притормозило такси, и я впихнула в него Риту.
Из тетради лекций госпожи Цутиды:
«Условия существования порока в Европе совершенно отличались от Японии, где все было выставлено на всеобщее обозрение. Мужчина в Японии всегда хотел выглядеть повесой, неумеренным потребителем саке, свободно и раскованно ведущим себя в окружении куртизанок и гейш, где такое поведение прекрасно укладывалось в Традицию. Надо было быть богатым и не скупиться на затраты, чтобы получить лучших девушек, лучших гейш, однако в качестве вознаграждения там исполнялась любая фантазия, любое желание. Мужчина в этой среде считался высшим существом. И все мужчины там были равны – от торговца до самурая, до тех пор пока могли платить. Немудрено поэтому, что на гравюрах это состояние называлось укиё-э, «картинками из плывущего мира».
Мужчина из самых низов, уродливый, презираемый, мог снять целую улицу чайных домов и погрузиться со своими друзьями в эту страну алкоголя, плоти и чувственности. Он покупал тела женщин, саке, музыку гейш, жесты и неприличные истории, пока не кончались деньги. Это не было тайным наслаждением; все было законно и открыто. Там были рады всем: хатамото (высокопоставленным чиновникам сёгуната), самураям, игрокам, рисовым спекулянтам…
Мужчина мог прижиматься к обнаженным телам, ласкать белую шею, извечный символ женской красоты и притягательности для японских мужчин, соединяться в различных чувственных позах, быть удовлетворяемым любым действием, – нормальным или (считаемым некоторыми) ненормальным.
Мужская компания в Ёсивара состояла обычно из художников, актеров, писателей, драматургов, постановщиков пьес кабуки, торговцев и администраторов. Все приходили туда провести ночь за выпивкой, смехом и в экзотической женской компании. Вначале наслаждались утонченным обществом гейш, а затем переходили в руки куртизанок. Неудивительно, что истории о Ёсивара распространились по всему миру. Рассказы о ее чувственной роскоши становились легендами, как в конце, так и после эпохи Токугавы. О Ёсивара писали и профессиональные авторы, и сами обитательницы. Вот отрывок из записок знаменитой куртизанки прошлого века Хамаоги: