Впрочем, говорят, в столице есть знахарка, которая может и приворожить, и отворожить, и дать снадобье, которое поможет зачать ребенка… Если к весне ничего не получится, Ческа обязательно к ней сходит!

А пока – да, дорогой! О, да, да, ДА-А-А-А-А-А!!!

Столица готовилась к Рождеству.

Адвент[13] был в разгаре. Он начался еще десять дней назад, и город украшался что есть сил. Устанавливались рождественские ели, вешались гирлянды…

К Непорочному зачатию Девы Марии все было уже готово. Пахло выпечкой, жареными каштанами… Мия их не слишком любила, но в такое время?

Церкви украшались яслями и хлевами. Пока еще без фигурки Божественного Младенца, она появится только на Рождество. Но и сейчас было на что посмотреть.

В некоторых церквях целые деревни воссоздавали!

Дома украшались венками Адвента, сплетенными из еловых веток. В венки устанавливались четыре свечи – по числу четырех воскресений до Рождества.

А после Непорочного зачатия Девы Марии начались и гулянья.

Песни, музыка, танцы прямо на улицах.

Уличные музыканты одевались пастухами, и никто не гнал их прочь. Наоборот, считалось хорошей традицией зазвать их к себе в дом.

Джакомо этого не одобрял, так что Серена и Джулия сидели под замком. А вот Мия гуляла по столице в свое удовольствие.

Выпила горячего глинтвейна, съела вкусный коржик, потанцевала на одной из площадей… кто узнает в ней дану Феретти?

Никто. И лицо у нее другое, и выглядит она старше, и одежда у нее, как у ньоры. Мия хотела посмотреть город изнутри.

Пока еще идут гулянья.

За девять дней до Рождества начнется Новенна[14]. В храмах будут читаться молитвы, дети вытеснят с улиц музыкантов и станут ходить по домам, исполняя песни или читая стихи. Им надо давать монетки и сладости, чтобы следующий год был богатым и сладким.

Потом придет время сочельника. На столе не будет мяса, будут только рыбные блюда. Королем стола станет жареный угорь. Они уже приглашены к Лаццо, и Мия очень этим довольна. У нее есть красное платье, и для девочек все тоже заказано, только другого оттенка.

В том году они Рождество не отмечали, не хотелось после эпидемии, а в этом обязательно надо, а то как же!

Но самой Мии возиться не хотелось, а вот помочь Марии – пожалуйста. Они придут к Лаццо, все вместе сходят к мессе, вернутся домой, отметят сочельник, а на следующий день настанет Рождество.

И начнется застолье.

Это семейный праздник, поэтому никто и никого не приглашает. Никто и не придет.

Будут подарки, будет стол, песни, смех, пирушка для родных и друзей… и обязательно венки из омелы. Только вот целоваться у них некому… разве что Фредо и Марии.

Вот ведь пара…

Он старик уже, да и она не молодуха. Оба полные, некрасивые… как казалось Мии с высоты ее аж четырнадцати полных лет. Но как они друг на друга смотрят! Даже завидно становится.

От таких взглядов и на душе теплее…

Сгорит в камине рождественское бревно, и Фредо торжественно выгребет пепел, чтобы сохранить его до следующего года – это должно принести удачу.

Серена с Джулией уже сделали маленький вертеп[15] у них дома. А Мария украшает дом Фредо.

Елка, рождественская звезда, сладости…

А вот в фею Бефану[16] Мия не верила. Ни капельки.

Да и нужно ли? Она сама отлично сыграет роль доброй феи, подарки уже куплены, в том числе и в «Товарах с кораблей». Жаль, что других зеркал работы мастера Сальвадори ей не попадается.

И отправиться по его следам она не может.

Но пока это подождет. Все подождет…

И Мия отправилась домой.

– Мия, у нас заказ.

– Дядя, на дворе Рождество! – искренне возмутилась девушка.

– Поэтому платят втрое.

Мия тут же заинтересовалась. Уселась в кресло и изобразила внимание. Джакомо усмехнулся. Да, племянница пошла в него, и это замечательно! Есть в семье здравомыслящие люди, есть!

– Дана Джильберта Риччарди.

– Кому и чем помешала дана Джильберта Риччарди?

– Кому она там может помешать? Ей всего-то четырнадцать лет…

– Моя ровесница… почти.

Джакомо поморщился:

– Мия, ты старше и умнее. Это не в годах выражается, а в жизненном опыте. Не перебивай меня, ладно?

Девушка кивнула. Ладно, не будет. Послушаем, кому так нужна смерть даны Риччарди.

– Семья Риччарди небогата. И единственное приданое Джильберты – ее красота. Да, не спорь. Она очень красива, очень набожна, благочестива, почти никогда… да что там! Она никогда не выходит из дома. Только к мессе и только по великим праздникам. Там ее и увидел дан Армандо Кьеза.

Мия обещала не перебивать. Но не смогла:

– Те самые Кьеза?

– Те самые.

Владельцы громадных виноградников, поставщики вина к королевскому столу… состояние – невероятное. Тех же Лаццо они могли купить… раз десять, если не больше. Причем всех и со всем имуществом. Может, еще и на сдачу останется.

– Так…

– У дана деньги, у даны очарование…

– А кроме денег у дана что? – поинтересовалась Мия, справедливо полагая, что деньги к деньгам, а вовсе не к красоте.

– Правильно, Миечка. Какая же ты умница, – расплылся в улыбке Джакомо. – Я тебя просто обожаю…

– Я вас тоже люблю, дядя. Итак?

– Армандо Кьеза помолвлен с одной очаровательной и достаточно богатой даной…

– Чья красота не идет ни в какое сравнение с даной Джильбертой?

– Идет, – качнул головой Джакомо. – Поверь, я видел обеих. Сейчас как раз подходящее время полюбоваться… так вот, Джильберта красива, но и дана Мариза собой вполне хороша. К тому же Калло.

– Ага. У кого виноградники, у кого перевозки, – сообразила Мия.

– Да, две семьи прекрасно объединили бы дела. И тут – позвольте! Сынок влюбляется в какую-то там…

– А ни за кого другого дану Маризу выдать замуж нельзя?

– У нее тоже любовь. К Армандо. А его младшему брату всего восемь лет.

Мия задумчиво кивнула:

– Что ж. Пока мне все понятно, кроме двух вещей.

– Неужели я что-то не рассказал?

– Конечно, дядя. Сколько мне заплатят?

– Пятнадцать тысяч лоринов, Мия. Без торга.

Мия и торговаться не стала. Очень хорошая сумма, другие за всю жизнь и десятую часть не увидят.

– За что именно?

– Джильберта должна умереть в храме. В сочельник, на мессе.

А вот это девушку чуточку покоробило:

– Именно там?

– В другом месте к ней будет намного сложнее подобраться, – взмахнул рукой Джакомо. – И кроме того, все должно быть публично, чтобы никто не подумал на Калло…

– Яд?

– Миечка, я тебя просто обожаю. – Джакомо собственным светом светился. С Иларио ему тоже хорошо работалось, но там основная тяжесть лежала именно что на Джакомо, а он не везде и подберется, даже будь он трижды даном. А тут… понятливая, бесстрашная и в меру циничная напарница – что еще надо для счастья? Да ничего! Основной риск ее, а деньги… ладно. Сейчас он ей и правда отдает львиную долю, но ведь и пять тысяч золотом на дороге не валяются. – Видишь булавочку?

Мия кивнула.

– А вот и яд. Царапнешь девушку – и уходи. Через несколько