репутация. Не знаю, в курсе ли ты, но она бесценна.

Антар с силой пнул один из стульев, который разлетелся, столкнувшись со стеной. Виктория вздрогнула, сжавшись. В ушах опять зашумело. Антар скинул шляпу и принялся мерить шагами комнату.

– Надо полагать, что встреча прошла не очень? – спросил Гуго, переводя взгляд с Виктории на Антара.

Гуго выглядел побитым и будто постарел еще на несколько лет. Кажется, кто-то в этой ситуации нервничал даже больше, чем она.

– Чего хотел Бартес?

– У нас есть проблемы посерьезнее, – ударил кулаком по столу Антар. – Забудь про своего гоблина. У тебя есть идеи насчет рисунков?

Почему-то кабинет гоблина показался уже не таким противным местом, Виктория бы с радостью туда вернулась, лишь бы не отвечать на мрачный взгляд. Ей совершенно нечем было похвастать. И уж тем более не хотелось говорить, какая чушь эти рисунки. Она не знала, на что может быть способен Антар в таком состоянии. Ударит ее, и она отлетит так же, как несчастный стул?

Виктория еще не успела открыть рот, а Имва метнулся в открытую дверь.

– Нэт! – раздался крик, и через пару мгновений он выбежал, протягивая в дрожащей руке парочку белых перьев. – Где Навнат? Где он?!

– Я не хозяин постоялого двора, чтобы присматривать за твоей курицей, дикарь!

– Ты сделать это специально! Ты открыть дверь! Ты… ты убить мой друг!

Антар вскинулся, роняя очередной стул, и тоже начал кричать. Их вопли смешались в один протяжный шум, от которого у Виктории начала раскалываться голова. Пытаясь скрыться от криков и посмотреть, что же все-таки случилось, она зашла в комнату.

Повсюду царил дикий бедлам, даже по меркам дома Гуго. На полу валялись клочья, книга лежала открытой посреди комнаты, вульгарная ваза с цветами превратилась в осколки. Все указывало на следы битвы. Кажется, кот все же добрался до петуха. Но хотя бы нигде не было видно следов крови. Не то чтобы Виктории нравилась птица, но та слишком многое значила для Имвы.

Заметив, что пожелтевшие листы с рисунками валяются на полу, Виктория кинулась собирать их, пока Антар не заметил, а то новой вспышки ярости было бы не миновать. Собирая листы, она отчетливо поняла, что такая история уже происходила с ней: крики, гнев, она, собирающая листы по полу после ссоры. На Викторию кричала женщина. Она в ярости опрокинула все записи, которые подхватил ветер, и, пока женщина кричала, Виктория, как дура, ползала по полу. Даже во рту возник привкус горькой обиды.

«Кто эта женщина? Я ее не помню. Или помню?..»

Последний лист с подранным краешком лежал прямо поверх книги. Погруженная в мысли, Виктория сняла его, но тут взгляд зацепился за что-то, и видение с ссорой исчезло. Остались только каракули и рисунок города в книге. Она успела заметить что-то важное, какую-то взаимосвязь между страницами книги и листами в руках. Нечто крутилось в ее голове. Нужно было только расставить все по местам.

«Может, надо положить его на место?»

Догадка чуть не ослепила ее, а между лопаток снова защекотало, будто там начали расти крылья! Вот оно, конечно! Все так просто!

Виктория подхватила рисунок и книгу и выбежала к орущим мужчинам. Чтобы остановить этот шум, она просто бросила им под ноги старую книгу.

– Я поняла! Это вовсе не чертеж! Смотрите! Это карта!

Глава 17

Старый лис

Сосредоточиться не удавалось. Мысли носились, как кони в битве, – лихорадочно, без всякого порядка. Только Рантар вставал, как тут же хотелось сесть. Садился – и хотелось бежать, бить или рвать стену перед собой зубами. В голову лезли обрывочные воспоминания то из детства, то из прошлого, когда он еще уважал себя. Были даже туманные воспоминания о бессмысленной жестокости. Но все-таки больше всего Рантар думал о Фило. О тех днях, которые казались чужой жизнью. А еще о жизни, которая могла была быть, если бы не его глупость и упрямство.

Все началось гораздо раньше, чем тот злополучный день, когда пришлось скинуть сына со стены. Он не послушался Селины. Сдержал обещание по-своему. А мог бы уехать. На юг, в Монфор, да хоть на край света.

«Но она достала бы меня и там», – с тоской сказал Рантар сам себе.

Доротея и так не отпускала его, терзала во снах, а вчера он увидел ее в отражении лужи. В мире не существовало более одержимого человека. Королева бы, наверное, и море осушила, чтобы добраться до него. Она была неукротима и неизбежна, как жестокая буря. А у Рантара так плохо получалось сдерживать ее напор, что самым простым способом было бежать от нее как можно дальше. Занять руки и мысли более приземленными вещами. Сгодился бы любой вариант. И чтобы хоть чем-то отвлечься, Рантар тщательно брился в отместку Доротее, которой так нравилась его борода.

Рантар представлял себе другую жизнь. Там, где они с Фило поселились бы в тихом месте, где никому нет дела до чужаков. Он бы увидел, как Фило растет, как приведет в дом невесту и оденет ей на голову венок из ромашек. Как Селина улыбнется, глядя на них из потустороннего мира.

Веко начало противно подрагивать, и Рантар потер глаза. Он уже закончил бритье, и нужно было снова взяться за что-то, пока Виктория разгадывала его головоломку. Старый лис Семер любил водить других за нос. Но Рантар был близко.

Рантар ушел в комнаты наверху, где его никто бы не побеспокоил и волнение было не столь сильным. Можно было погладить Велюра, но тот, как назло, убежал после драки с петухом. Еще неизвестно, кто кому из этих глупых животных задал трепку.

Чтобы отвлечься, Рантар достал топоры и начал протирать блестящие лезвия. В них он видел и свое отражение, и огненные всполохи, и следы крови, незаметные для чужого глаза. Как бы хорошо Рантар ни тер эти лезвия, кровь на них оставалась. Вряд ли бы ее кто-то заметил, но он видел эти пятна. Иногда те казались меньше, иногда от них темнел металл, но они были с топорами всегда. Их нельзя было убрать.

«Три лучше, инструмент держи в чистоте», – повторял отец. Забавно, были ли на его оружии пятна, которые замечал только он? А если и видел, было ли ему хоть какое-то дело до них?

Прежнему Антару – было. Рантар старался держать оружие в порядке. Для Рантара это была лишь грязь, но остатки Антара, брошенные в самую дальнюю часть сознания, видели куда большее, чем просто