– Хотите знать мое частное мнение? – Коржиков пятерней взъерошил волосы и стал похож на цесарку с хохолком. – Боюсь, добиться возвращения мальчика будет непросто. Этот ваш Ларин, судя по всему, далеко не дурак! Наверняка он уже позаботился выправить ребенку нужные документы, и неизвестно, удастся ли вообще доказать, что этот мальчик – Саша Рыжиков из России. А сам ребенок ничего не скажет, он, как я понимаю, и говорить-то еще толком не умеет!

– По-русски, считай, не умеет, а то немногое, что знал, забудет за пару месяцев, – подхватила я. – Зато очень быстро начнет лопотать по-английски!

– Вовремя Ларин выкрал сынишку, – резюмировал Зяма. – Успел, пока малец не вышел из нежного возраста «от горшка два вершка»!

– Надо было еще раньше, на стадии бессловесного общения! – не согласилась я. – Тогда у меня не было бы еще одного аргумента в пользу версии о подмене одного мальчика другим!

– Какого аргумента? – привычно заинтересовался Коржиков.

– Задним числом, вспоминая события вторника, я обратила внимание на то, что ребенок, улетавший в Вену, и малыш, кативший в коляске к дому Рыжиковых, по-разному выговаривали собственное имя – Саша. Один говорил «Саса», а другой – «Шаша»! Логично было предположить, что разные дефекты речи имеются у разных детей.

– Ты, Дюха, у нас детектив-дефектив! – засмеялся Зяма.

– Как дам больно! – пригрозила я.

– Дети, не ссорьтесь в гостях, потерпите до дома! – попросил папуля, стесняясь нашего с братцем невоспитанного поведения.

– Все, мы уходим! – постановил Денис.

– Всего доброго! – вежливо сказала мамуля Григорию и Милене Рыжиковым, с помощью папули выкарабкавшись из глубокого кресла. – Очень приятно было познакомиться!

– Чудесный выдался вечерок! – поддакнул он супруге.

– До свидания! – подхватил эстафету Зяма.

Как благовоспитанный мальчик из хорошей семьи, он шаркнул ножкой и пристально посмотрел на Милену Рыжикову:

– А вы, простите, где выступаете? В «Райском птахе»?

– В нем, в нем! – забубнила я, толкая застопорившегося братца в плечо.

– Тогда до свидания! – с откровенным намеком повторил он.

Тихо переговариваясь, гости в сопровождении кухарки Натальи потянулись в прихожую.

– Кузнецова, разве это все? – семеня на цыпочках, зашептала мне в ухо Трошкина. – А кто такой этот свинский хряк, который неоднократно на тебя покушался? Каким боком он в этой криминальном шоу?

– Не знаю! – Я остановилась посреди холла, сообразив, что Алка права, в истории осталось белое пятно. Очень большое белое пятно, размером с хорошо упитанного Фунтика!

– Об этом, Аллочка, вам меня надо спрашивать! – неожиданно самодовольно сказал старший лейтенант Коржиков. – Я уже предметно побеседовал с вашим поросячьим свином, и он нахрюкал мне много чего интересного. К делу об исчезновении Саши Рыжикова это отношения не имеет, но вы непременно должны все узнать.

– А я? Я разве не должна все узнать? – искренне обиделась я.

Неласковым взглядом старший лейтенант дал понять, что ко мне его интересные новости тоже не имеют отношения. Ничего себе! Меня пытались убить, и я же тут ни при чем?!

– Если позволите, я наведаюсь к вам, как только закончу с неотложными служебными делами, – проворковал Коржиков раскрасневшейся Трошкиной. – Ничего, если это будет уже за полночь? Не поздно?

– В самый раз! – пробормотала Алка. И, сообразив, что брякнула двусмысленность, покраснела еще гуще.

Я ревнивым взглядом охватила эту парочку и тут же решила, что непременно буду на их дружеской встрече за полночь третьей лишней.

– Ничего, мы отследим появление старлея в окошко и как бы между прочим спустимся к Алке за какой-нибудь хозяйственной ерундой, – прошептал мне на ухо Денис, не оставивший эту сцену без внимания. – Не выгонит же она нас? Попросим соли или подсолнечного масла…

– Или зелени, чтобы заправить бобы! – злорадно хихикнула я.

Мы вышли за пределы домовладения Рыжиковых и организованно погрузились в две машины – папин «Форд» и Денискину «Ауди». Кухарка Наталья вежливо попрощалась с нами за деморализованных хозяев, и небольшой кортеж покинул улицу Подгорную.

Высадив на каком-то перекрестке нетерпеливо притопывающего Коржикова, мы вернулись домой.

– А пойдемте к нам? – предложил папуля, когда мы всей толпой втиснулись в лифт. – Чаю попьем с коврижками, я знаю прекрасный рецепт быстрого слоеного теста!

Против быстрых слоеных коврижек никто не возражал, и под фальшивое пение Зямы, с жутким акцентом горланящего «Шоу маст гоу он!», мы поднялись на седьмой этаж и устроили премилое чаепитие. Коврижки удались на славу, и посиделки немного затянулись.

Примерно в половине двенадцатого Трошкина начала ерзать и предпринимать робкие попытки незаметно выползти из-за стола, но непонятливый папуля всякий раз ей мешал. Он заботливо подливал Алке чаю и подкладывал все новые коврижки, пока мамуля не сказала ему что-то на ухо.

– Аллочка, детка, тебе выйти нужно? – спросил папуля.

Трошкина обрадованно закивала и выбралась из-за стола.

– Девочка не привыкла много кушать, – сочувственно пробормотал ей вслед кулинар-изобретатель. – Надо было предложить ей фестал.

– Мы с Инкой тоже немного переели! – тут же сориентировался Денис. – Пойдем, дорогая, съедим по таблеточке фестала перед сном?

Увлекаемая милым, я покинула застолье, и мы заторопились на восьмой этаж, к Денису. Следом за нами вперевалочку трюхал Барклай, который втихомолку съел больше коврижек, чем любой из присутствующих, но фестала не просил и вообще не выглядел несчастным.

Примерно четверть часа мы с Денисом сидели в кабинете на подоконнике, наблюдая за подступами к подъезду, чтобы не пропустить явление старшего лейтенанта Коржикова. Денис здорово отвлекал меня, приставая с поцелуями, но я отбивалась от него локтем и смотрела в оба. На этом подоконнике я сегодня уже столько пролежала, что вполне могла продавить в нем вмятины соответственно своим выпуклостям!

Коржиков появился за четырнадцать минут до полуночи. Мы с Денисом тут же побежали к входной двери, распахнули ее и подождали, пока Трошкина впустит долгожданного ночного гостя. После чего захлопнули свою дверь и, будучи хуже татар, отправились в набег на двадцать первую квартиру.

На лестничной площадке вблизи Алкиного жилища горько плакал какой-то согбенный индивидуум в мешковатых штанах и майке с изображением насмешливо ухмыляющегося «смайлика». Присмотревшись, я узнала в печальнике скромную гордость Вселенной Петюсика и остановилась, чтобы узнать причину его страданий. Я бы не удивилась, окажись, что Петюсик оплакивает гибель республики и уничтожение джедаев, но все оказалось гораздо прозаичнее.

– Я ей не нужен! – всхлипывал Алкин ухажер, снявший очки и сделавшийся не желтооким, а красноглазым – от слез. – Она нашла другого! А я так старался ей понравиться! Я заботился о ней, я отвращал ее от дурацкого природничества!