взгляд остаётся спокойным и любопытным

— Как я могу к вам обращаться? — спросил я.

— Зовите меня Петр Петрович!

— Ну да! Как же еще, — саркастически усмехнулся я. — В городе Петра, все Петры Петровичи.

— Все шутите, Денис Сергеевич.

«Блин, что делаю! — мелькает в голове. — Так раппорт не построю: я должен не быковать, а изображать испуг, подстройка снизу, показать свой пониженный, после нападения, статус… Прав был Адамович, мне бы только морды бить».

— Да какие тут шутки. Неприятно, когда хотят шкуру продырявить, — я взял паузу, пытаясь выдавить из себя угодливую улыбку, и поежился. — Неуютно…

«Главное, не переиграть с испугом, актер из меня плохой/хреновый…»

Хорек скривился, показывая сколь неприятны мои слова. Затем сложив ниточку губ в некое подобие улыбки, сказал:

— Возможно ребята слегка переусердствовали, — говорит он сухим, бесстрастным голосом, — но лишать жизни вас не хотели. Уж поверьте мне.

Но поверить ему я не мог, просьба верить на слово — верный маркер обмана. И это мне не нравится.

— М-да уж… — улыбаясь поднимаю брови, типа фигня интересная, но верится с трудом.

— Тогда зачем?

— А как еще слегка подтолкнуть вас, к правильному шагу.

— Слегка? Терзают сомнения.

— Какие? — без удивления спрашивает хорек.

— Например пуля, просвистевшая рядом.

— Хотели бы убить убили, — улыбка хорька выразилась в тонкой сеточке морщин на выдубленной морозом коже вокруг серых глаз. — Тебе так не кажется?

Ну что ж «тебе» — хороший знак.

Хорек достал пачку сигарет и жестом предложил закурить, я молча отказался. Он покрутил в пальцах пачку прежде чем снова убрать их в карман.

— Давай пройдемся, — он показал на занесенную поземкой тропинку, и мы неторопливо пошли к реке.

Походка у него пружинисто вкрадчивая, и взгляд постоянно настороженный, как будто он все время что-то высматривал.

Сделав несколько шагов, застыл секунды на две, посмотрел на меня с интересом:

— Для тебя сейчас наверное сложный момент.

Я не ответил. Чего он хочет: понять, легко ли становится предателем, или издевается? А может прощупывает? Мы почти вышли на берег реки и я лихорадочно рассуждал, что сулит мне эта прогулка, успеют ли, если что, ребята на помощь, почему он с палкой, но почти не хромает.

— Сложный момент, — настойчиво повторил хорек.

Потом он сделал несколько банальных замечаний по поводу ситуации в «Ойл Весте».

— Ты же понимаешь, Денис. Хотя формально бизнес-центром руководят акционеры и правление, реально все в руках у Адамовича. Он решает многие вопросы единолично и показывает акционерам отчетность, которую хочет, а точнее минимум информации и максимум тумана. Собственники долгое время доверяли ему принимать ключевые решения… Адамович компетентный руководитель, с этим не поспоришь, хороший бизнесмен, рисковый, построил бизнес-центр почти без денег, на голом энтузиазме и доверии акционеров… Но всему приходит конец. Акционеры ему больше не доверяют, их не устраивает непрозрачность доходов, неинформативные отчеты, они считают, что он больше не должен оставаться на должности.

Профессор говорил спокойным тоном. Поскольку я не услышал ничего такого, чего бы не знал, или не догадывался, то ждал дальнейшего продолжения.

— Факты, расставленные должным образом, можно воспринимать по-разному, — меланхолично заметил я.

Незаметно, через плечо, оглянулся, поблизости никого не было.

— Знаю, ты много лет преданный ему человек, — на его губах появилась та же любезная улыбка, что и при знакомстве — Позволь узнать, как он платит тебе за это? Это важный вопрос в нынешней ситуации, пора подумать о себе.

— Я ему верю.

— Твоя честность тебя погубит.

— Сомневаюсь, что вы знаете…

Профессор перебивает:

— Так что он сделал лично тебе? Думаю ни-че-го, — он сказал это медленно, по слогам. — А верность хранят тем, кто ее достоин.

— А как же порядочность, совесть? Их тоже мерить деньгами?

— Все в жизни измеряется деньгами — отчеканил профессор. — Потому что простота хуже воровства! Есть математически выверенный закон, люди имеющие моральные принципы, в конце концов всегда проигрывают, тем кто их лишен, — он на мгновенье замолчал, и многозначительно посмотрел на меня. — Иногда еще и гибнут при этом. А ты, лично ты, что хочешь, со щитом или на щите?

От Малой Невки неслись резкие крики чаек, кружившихся над незамерзающей полыньей.

Я напряженно слушал. Миролюбивый тон профессора не обманывал меня, этот интеллигентный по виду человек, так непринужденно рассуждающий, — связующее звено между бандитами и частью акционеров «Ойл — Веста». А может одним акционером? Вопрос.

Он замолчал задумчиво глядя на замерзшую речку, на оставшихся зимовать крякв. Мы стояли на узкой дорожке почти соприкасаясь плечами. И я подумал, что возможно он семафорит кому-то, наблюдающему за встречей с другой стороны реки.

— Кстати, где сейчас Адамович? — неожиданно спросил он

Я пожал плечами.

— Тебе бы стоило знать, — профессор круто повернулся и не спеша пошел по дорожке.

Немного сбитый с толку, еще какое-то время я смотрел ему вслед. Потом, словно очнувшись двинулся следом и догнав услышал:

— Сейчас это в твоих интересах

— Вы решальщик?

Ответа не последовало. Хорек жестом предложил зайти в беседку, где стояли не запорошенная снегом скамейка. Он вошел первым и уселся на покрытую инеем скамейку

— Тяжело пока ходить, — пояснил он, поставив трость перед собой и внимательно оглядев сад. Я сел слева, не вынимая рук из карманов, нащупал ручку и стал ждать когда он сделает ход и обозначит мой интерес, от которого я, как водится, не смогу отказаться. Что он мог предложить? Деньги и конечно обмануть, или сразу перейти к угрозам. Других вариантов я не предполагал.

— Так кто же вы, Петр Петрович?

— Улаживаю кое-какие дела, — он вяло пожал плечами. — Мне платят деньги, за улаживание дел такого рода.

В кармане пропищал телефон. Пришло эсэмэс от Корнеева.

Двум браткам склеили ласты. Он без поддержки.

Настроение сразу улучшилось, а вот заметивший это хорек, напрягся.

— Надеюсь меня не обманули, — сказал он не отводя пытливого взгляда, — и вы разумный человек.

— Разумный?

Хорек снял запотевшие очки. Внимательно посмотрел на них, протер шарфом и снова нацепил на нос, поправил дужку на переносице. Лицо его подвижное и вообще-то умное, без очков казалось беспомощным, но когда он снова одел их глаза блеснули холодно и ясно, ни о какой беспомощности не осталось и речи, вид у него был далеко не беспомощный. И вообще, несмотря на свой интеллигентный вид, профессор не производил впечатление человека безобидного. Как позже выяснится, я не ошибался.

— Ну да.

— Все зависит от того как сложится разговор. Ведь вы сильно рискуете встречаясь со мной

— Рискую? Какой риск? Что ты предъявишь? — профессор еле слышно рассмеялся. — Питер, мой город, все схвачено, к тому же я уверен, ты захочешь обойтись без