Обсудив с новыми сотрудниками нашу дальнейшую жизнь, написал письмо в Вавчугу братьям. Пусть думают, чем грузить амбары, где хранить, у нас уже есть. В письме особо прошелся по их бывшему деловому партнеру и попросил никаких дел с ним не вести, тут есть и более интересные варианты. Предлагал Федору переехать на время в Москву и наладить тут плотный контакт, описывал цены, не менее которых тут можно взять за наши товары, намекал, что, если Федор постарается, возьмем и больше. Если после этого брат Баженин не прискачет сюда сломя голову, то сожру свой картуз.

Жить дома не стал, все же в Китай-городе уже быт наладился, и стоило закончить свое пребывание именно там, рядом с нужными людьми, а не переезжать. Офицеры этот жест оценили. С купцами отметил новоселье как обычно – пьянкой и разговорами. Искренне благодарил за подарок и сообщал, что сюда едет Федор, мой партнер, с которым и будут заключены договора. Предварительно все соглашения одобряю и даже думаю над увеличением объемов – о ценах позже.

Расстались вполне довольные друг другом. Вернувшись к шатрам, попал на продолжение попойки, где отмечали новоселье, а может, и нечто иное. Вернусь в Вавчугу, надо будет основательно лечить печень.

Наконец приблизился бал, и офицеры рассосались готовиться к мероприятию. Вздохнул с облегчением. Мне они все нравились, причем многие действительно были отличными знакомыми. Но устал безмерно от этого словоблудия и водкопития. Поручил Тае готовиться к балу, как сумеет, распаковать наши архангельские наряды, сделать, чтоб они снова выглядели блестяще. На ее начинающийся мандраж по поводу страхов и царей напомнил, что она обещала слушаться – вот и исполняй, что сказано, без страхов и опасений. Все будет хорошо. Сам упал в шатре и старался просто расслабиться, сбросить напряжение.

Сбросить его с Таей не получалось, больно людно было, да и занята она. За день, ночь и следующее утро подготовили все, что могли подготовить к балу, и теперь просто ждали вызова. Ради этих сборов перенесли раненого возницу в шатер, чем мы с Таей не преминули воспользоваться. Теперь Тая сидела в кунге, с прической, натертая, боясь лишний раз шевельнуться, чтоб все не рассыпалось.

Наконец нас пригласили. Торжественного входа, как в Архангельске, получиться не могло, так как мы были одними из первых. Зато нас поставили на помост и поручили благосклонно кивать всем приходящим.

Поставил и обсказал, что делать, сам Петр, когда обратился к нему с признанием своего невежества в дворцовых делах. Кроме того, Петр обещал подсказать, что потом делать, улыбнулся Тае, сделал нам обоим комплименты, высоко оценив наши наряды, после чего забыл о нашем существовании.

Так как ко всем разговорам царя прислушивались и тут же о них судачили, делая выводы, то нам окружающие начали делать еще более изощренные комплименты. Дамы интересовались у Таи, откуда такой прекрасный покрой и замечательные драгоценности, хотя на самих висели гирлянды бриллиантов.

По залу сразу пошли слухи, что мы тут не просто ширма, а нечто большее, и у царя на нас планы. Сразу появились желающие стать нашими лучшими друзьями. Очень сложно было остаться вежливым и улыбаться. Не завидую дипломатам – адова работа эти приемы, особенно если анализировать постоянно, кто что и кому сказал, по какому поводу и каким тоном.

Радовало, что было тут много моих знакомых по Китай-городу, и они заражали остальных присутствующих энтузиазмом, рассказывая обо мне байки. Так что общее мнение о нас с Таей складывалось положительное.

Тая блистала, была любезной, на откровенные комплименты не краснела, а только улыбалась. Сумела поддержать несколько наших бесед. Например, вызвала удивление у немецкого старичка-полковника, с которым мы подробно обсуждали полковые службы – насколько станет эффективнее обычная войсковая часть, если приложить к ней медицинскую службу. Подробным разбором проблемы она и меня удивила, такого мы с ней не обсуждали, это уже ее личные выводы. Тая только мне мило улыбнулась, мол, и мы не лаптем деланные.

Тем временем сбор гостей закончился, и все наговорились, обсудив самое животрепещущее. Теоретически уже можно было расходиться, но так было не принято, и все ждали развлечений. Телевизора этому времени явно недостает.

Первым развлечением был обед. Нас посадили во главе длинной череды столов и начали тостовать за наше здоровье. Первым кратко сказал Петр, добавив, что у него есть еще что сказать, но он хочет послушать своих верных подданных. Подданные не подкачали. Зачинщиками и тут выступили мои знакомые – вспомнили все, вплоть до блестящего тактика, хотя тут они изрядно приврали. Им поддакивали вельможи, которых не знал совершенно, но эти скорее выступали «для галочки». Купцы, которые тоже тут присутствовали, хотя узнать их в нарядах было сложно, помянули меня как знатного промышленника и чуть ли не «локомотив» всей русской экономики. Пришлось поглядывать за спину, не режутся ли там случайно крылья, белые такие и с нимбом в комплекте. Петр кивал благожелательно, переговаривался с соседями, периодически намекал мне, что вот тут надо ответную речь произнести.

Так обед и шел – много звона посуды и разговоров, мало еды, просто некогда было этой мелочью за столом заниматься, хотя вкусностей было полно. Тая тоже сидела, проглотив лом. В нее прилетело несколько тостов, на которые и ей пришлось толкать речи. Первым отметился удивленный ею старичок-полковник, разлившись соловьем, какая талантливая спутница подрастает под крылом такого одаренного тактика. Петр опять посмотрел на меня, подняв бровь. Кратко поведал ему о том, как Тая раскатала этого старичка фактами и умозаключениями.

Наконец отобедали, поток восхвалений иссяк, народ подустал. Самое время для танцев и музыки. С танцами не ко мне, а музыку послушаю, так как уходить мне с праздника в честь меня же не положено.

Петр взял слово, начав толкать заключительную, как мне казалось, речь. Сказал, что ему понравилось столь единодушное одобрение моих многогранных талантов и что он не может оставить такой, наделенный Господом самородок без надлежащей огранки и оправы. Мне даже зябко стало – сейчас как начнут гранить и оправлять, потом ведь не сбежать будет.

– А посему, – продолжил Петр, – имел ранее беседу со своим царственным братом, императором Священной Римской империи, решая о достойной награде верным и зело полезным подданным. Ныне, по ходатайству моему, вручаю мастеру Александру титул князя Римской империи. Виват, князь Александр!

Бурная радость окружающих меня просто оглушила, нельзя же так радоваться, мне вот не очень радостно. Теперь с меня спрашивать начнут по полной программе, отрабатывай, мол, титул. Интересно, а налоги мне тоже в Рим отправлять?

Петр, переждав шквал виватов и просто криков, поднял руку и продолжил в затихающем зале:

– С лета взращивая новых воев, князь Александр заложил основу новому полку, новому во всем – от формы до вооружения. И в деле этом достиг успехов столь значительных, что нашим указом присвоено полку звание гвардейского! А вот командует этим полком человек без звания, что для гвардейского полка неможно. Выслушав отзывы верных офицеров моих о талантах военных князя Александра, утверждаю его в должности командира Двинского морской пехоты лейб-гвардии полка с присвоением ему звания полковника.