– Да, но ты делаешь то, чего не должен! Что, если бы ты попал в Копенгаген и не смог сразу же вернуться? Тебя же могли убить.

Он отводит от меня взгляд, и его губы странно дергаются вниз. Он отодвигает стул и встает.

– В этом было дело, верно? Поэтому в тебя попали. Ты не смог вовремя стабилизировать интерфейс.

Кирнан не отвечает. Он просто поворачивается к двери и выходит, прихрамывая. На своем пути он успевает хлопнуть дверью хижины и дверью веранды. Выглядит довольно жалко, хотя именно он считает себя здесь самым взрослым.

Я иду за ним к раскидистому дубу, стоящему на опушке леса. Он прислонился к ветке, растущей почти параллельно земле. Я подхожу и забираюсь на сук, примерно в тридцати сантиметрах от того места, где стоит Кирнан.

Мы молчим так с минуту или около того, просто глядя на лес. Я неторопливо болтаю ногами под веткой, глубоко дышу, пытаясь обуздать свой гнев. Теперь, после моей вспышки, подозреваю, что Кирнан изменил свое мнение насчет того, что я более спокойная версия его Кейт, но если он и с ней вел себя как полнейший идиот, значит, она была такой злой не только из-за Кэтрин.

– Насколько все плохо? – спрашиваю я.

– В среднем я могу совершать примерно два перемещения в день, в зависимости от того, как далеко я отправляюсь во времени и пространстве.

– Я не об этом. Твоя рана.

Он пренебрежительно пожимает плечами.

– Задеты только мягкие ткани на внешней стороне бедра. Пару сантиметров влево, и меня бы даже не задело. Больше похоже на порез или ожог, чем на пулевое ранение, правда. Хозяйство не задело, поэтому Коннор теоретически в безопасности. Хотя я понятия не имею, кто та женщина на фотографии, которую он мне показал. Или где вообще находится эта ферма.

– Коннор показывал тебе две разные семейные фотографии?

– После того, как я попросил, да. Мне больше нравится та, где я на ферме, чем та, где я с «Книгой Кира». Но судя по возрасту детей в этой семье, я должен был начать еще несколько лет назад, – он пододвигается чуть ближе к той ветке, на которой сижу я, – и мне сложно думать о том, что мне придется завести семью с кем-то, кого я никогда не встречал, в то время как… – он замолкает, когда я закрываю глаза. Слова повисают в воздухе, невысказанные, но понятные нам обоим.

Спустя несколько неловких секунд он немного меняет тему разговора.

– Знаешь, я использовал эту ткань – кевлар. Если хочешь, можешь проверить на чердаке. Я еще не забирал ее. И даже почти ухитрился спрятать шлем под одной из этих дурацких меховых шапок. Я не испытывал судьбу.

– Я этого не говорила, Кирнан. Я просто хочу, чтобы ты был честен со мной!

Он смотрит на меня и долго не сводит с меня глаз, в которых читается сомнение.

– Ты уверена, что хочешь именно этого?

– Да.

Я едва успела ответить, как его губы накрыли мои. Одной рукой он берет меня под ногами и снимает с ветки, а другой обвивает спину, прижимаясь ко мне. Кирнан тихонько вздыхает и переставляет свою раненую ногу, но не отпускает меня. Он просто прислоняется плечами к ветке и притягивает меня крепче, углубляя поцелуй.

Я слышу, как голос рассудка старательно шепчет мне имя Трея. Однако мои разум и тело явно говорят на разных языках. Мои руки, вместо того чтобы оттолкнуть его, лишь на секунду сжимаются крепче – одна на воротнике его рубашки, а другая на затылке, запутавшись в его волосах.

А затем голос рассудка понимает, что вежливая настойчивость просто не в состоянии остановить это, и кричит достаточно громко, чтобы у моего тела не осталось другого выбора, кроме как подчиниться.

Кирнан чувствует перемену во мне и прерывает поцелуй. Я отворачиваюсь, но он не отпускает меня. Его рука скользит к моему затылку, и он обращает мое лицо к своему, так что я не могу не посмотреть ему в глаза.

– Это была моя честность, Кейт. Это то, что мне хочется делать каждую секунду, пока я нахожусь рядом с тобой, – его голос смягчается, и он наклоняется вперед, прижимаясь губами к моей шее. – Это была и твоя честность, пока ты не решила снова надеть свою маску.

Я собиралась ответить на это, но он качает головой.

– Я не говорю, что тебе нет дела до Трея. Я знаю, что это не так. Возможно, ты даже влюблена в него, хотя мне не нравится думать об этом. Я просто хотел сказать, что у тебя есть чувства и ко мне. И не вздумай говорить мне всякую чушь о моем раздутом эго. Я уже видел, как ты была влюблена в меня раньше, и все еще вижу отголоски этого в твоих глазах. Я пытался убедить себя, что я всего лишь принимаю желаемое за действительное, но это не так. Если ты хочешь продолжать притворяться, я не стану тебя останавливать, но, пожалуйста, не читай мне лекций о честности, пока ты не прекратишь лгать мне и себе.

Кирнан опускает меня на землю, и я делаю несколько шагов в сторону. Дело не в том, что я ему не доверяю. Думаю, он уже донес до меня все, что хотел. Но мой разум и душа слишком сильно настрадались для одного дня, и я бы предпочла сохранить между нами небольшое расстояние.

Потому что я знаю, что он прав. Он волнует меня больше, чем должен, больше, чем я хочу этого, и намного больше, чем справедливо по отношению к Трею. Это не такая уж простая истина, и я знаю ее с тех пор, как мы поцеловались на Лесном острове, даже если мне не хотелось признаваться в этом.

– Пока мы откровенничаем, милая, – говорит он, – признаюсь, эта нога меня просто убивает. Мы можем закончить разговор внутри?

Я киваю и следую за ним обратно в хижину. Кирнан ковыляет к дивану и садится на край, устроив ногу на большой тахте. На его лице буквально написано «вернемся к делам», и я даже не буду спорить. Я сажусь на дальний конец дивана и поворачиваюсь к нему лицом, пытаясь привести свои мысли хоть в какое-то подобие порядка.

Кирнан вытаскивает из кармана сложенный лист бумаги и слегка морщится, передвигая раненую ногу.

– Вот список координат, которые ты должна просмотреть – промежутки времени, в которых я заметил появление Сола. Я еще не закончил наблюдение внутри самой церкви, но да, это он. Сначала я наблюдал за пространством над колодцем, и он явно бросает в воду пузырек с чем-то. Это было ночью, и я почти ничего не видел, кроме того, что он был в перчатках и какой-то маске, прикрывающей нос и рот. Он выглядел немного моложе, чем на выставке, но, возможно, мне только показалось, потому что он был чисто выбрит и одет в обычную одежду, а не в костюм богача, который был на нем на ярмарке. Он долго говорил с Мартой перед часовней. Она смотрела на него таким же взглядом, как и на меня. Серьезно, эту девочку следует познакомить с кем-нибудь из ровесников.

По его лицу пробегает тень, и я почти уверена, что он только что вспомнил, что Марту никогда уже ни с кем не познакомят.

– И Сол… ну, я не слышал его, а только видел выражение его лица. Господи, я чуть не прыгнул туда и не снес его чертову башку, потому что сколько ему там… тридцать? А ей ведь не больше тринадцати.