возможности, которые ответвлялись от этой прямой. Словно в груди открылось пространство, и я могла принять все, почувствовать энергию – будто я часть всего этого, а не отдельный элемент.

Я молчу, пытаясь понять ее мысль.

– Как же тяжко дались мне те четыре недели на острове, Эрин! Я постоянно всего боялась, жила впроголодь, душа болела за Сонни – но, как ни странно, это было по-своему прекрасно. Как застрять в кошмаре, пронизанном самыми сокровенными мечтами. Жизнь на острове окончательно разрушила стены моей крепости. Отбросила в начало. И кто знает… может, оно и к лучшему?

Она умолкает. Взгляд полон надежды, что я пойму.

Ей важно, чтобы я ее поняла.

И я действительно вижу в сестре новую силу.

Теперь я отчетливо вижу Лори в рыбацкой лодке, отплывающую от острова, вижу, как волны качают труп Дэниела, и Сонни у нее на руках. Бесполезно искать логику в ее запутанных рассуждениях. Все равно пережитое сестрой гораздо тяжелее и больнее всего, что я могу себе представить.

– Что теперь? – спрашиваю я. – Ты пойдешь в полицию?

Она мотает головой.

– Ты права, Эрин, я приняла решение. Майк не заставлял меня. Я в любой момент могла рассказать им, что сделала.

– Но ты выбрала Сонни.

Она кивает.

– Прости.

– Ты еще можешь пойти в полицию. Сказать, что Дэниел погиб в авиакатастрофе. Необязательно говорить правду. Майк – единственный свидетель.

– Но тогда, как я объясню, почему исчезла? Я забрала себе Сонни. Я утаила информацию. Ничего не получится.

– В полиции знают, где остров – я дала им карту, показала твои записи. Они его найдут и увидят обломки крушения.

– Да, и решат, что некоторые из нас прожили на несколько недель дольше других. Увидят список имен, вырезанных на дереве, поверят, что мы погибли на острове.

Помолчав, она добавляет:

– Теперь родные погибших узнают, что случилось.

– А как же я, Лори? – В моем голосе жалость к себе: я не хочу снова терять сестру.

– Я хочу, чтобы мы были вместе, Эрин! Очень хочу!

Удар тишины. Взвешенный, жесткий.

– Так ли это, Лори?

Из ресторана слышен взрыв хохота, мы обе оглядываемся на уютный, шумный зал.

– Утром я возвращаюсь в Лондон, – наконец говорю я.

– Я не вернусь туда, Эрин. Ты ведь понимаешь?

Смотрю на нее в темноте, сердце громко стучит.

– И что же нам делать?

Четыре недели спустя | ЛОРИ

Мы на террасе в нашем крошечном дворике: Сонни катает красную машинку по деревянному полу, озвучивая мокрыми губками, как она едет. Над нами голубое безоблачное небо. Сонни, щурясь на солнце, проверяет – не ушла ли куда, на прежнем ли месте.

Я улыбаюсь ему, он спокойно играет дальше.

На следующий день после возвращения Эрин в Великобританию полиция добралась до острова, на котором совершил аварийную посадку самолет под управлением капитана Майка Брасса. Эксперты осмотрели обломки. Они обнаружили, что топливный бак заполнен на три четверти, а указатель уровня топлива не был выключен. Расследование все еще продолжается, но неофициальная версия – ошибка пилота.

Новостные СМИ перебирали историю на все лады, размышляя о нашем исчезновении и о том, как мы погибли. Все, что нашли в бывшем лагере, тоже исследовали, багаж пассажиров разложили по пакетам в качестве улик.

Кроме Эрин и меня, никто не знает правды. Тридцать три дня на том острове до сих пор снятся мне в темных, липких кошмарах, заставляют просыпаться в холодном поту.

Я думаю о том, что сделала с Дэниелом. Я способна на убийство.

Когда от мыслей становится тошно, я напоминаю себе о Феликсе, о Сонни, о том, что на любовь я тоже способна. Я умею любить по-настоящему.

Вытаскиваю телефон из кармана и смотрю на пустой экран – от Эрин до сих пор ни слова.

Она улетела в Лондон. Неделю назад я говорила с ней, предлагала вернуться на Фиджи, когда стихнет шумиха в СМИ. Пригласила пожить с нами. Я очень хочу наладить с ней отношения. Хотя бы попытаться.

Она сказала, что подумает.

Терпение – не мой конек, и вот я уже печатаю:

Ты что-то решила?

Сонни забирается на колени, я обнимаю моего малыша. Глядя в сторону долины, ловлю себя на бесконечных рассуждениях об одном и том же:

Что, если бы Эрин и я не прилетели на Фиджи? Что, если бы Майк Брасс не вел этот самолет? Что, если бы спасательная команда нашла нас раньше? Иногда эти предположения ошеломляют меня безбрежным океаном возможных вариантов развития событий. Однако я точно знаю – существует только один исход. Тот, что получился. В котором я живу здесь и сейчас.

Я смотрю на телефон – она не ответила.

Я не собираюсь бесконечно копаться в прошлом или бояться неопределенного будущего – я лишь стараюсь крепко держаться за настоящее.

В настоящем у меня есть Сонни. И где-то – на другой стороне планеты – живет моя сестра.

Четыре недели спустя | ЭРИН

Я волочу по полу картонную коробку и ставлю в гостиной на середину ковра. Дивана уже нет – увезла благотворительная организация на своем фургоне (мне пришлось извиняться за красное пятно от вина на подлокотнике и бог знает какие еще пятна на подушках, когда я их отдавала при погрузке).

Остальное я раздала или выбросила, за исключением двух коробок, в которые сложены фотоальбомы и любимые книги.

На стене осталась только картина, которую подарила Лори, когда я переехала в Лондон. Я осторожно беру холст за края и снимаю его со стены. Переворачиваю: на обратной стороне рукой сестры написано: «Теперь у тебя есть кусочек дома, куда ты можешь возвращаться из большого города».

Я подношу картину ближе к окну, рассматриваю бегущую по холсту реку нашего детства. Она движется к морю, не стоит на месте, меняется с каждым днем. Так и дом – это не какое-то определенное место, а то, что ты по жизни несешь с собой, куда бы ни лежал путь.

Бережно кладу картину в коробку с вещами, которые хочу сохранить.

Затем иду в бывшую комнату Лори. В комнате пусто: голые стены, потемневшая краска там, где висели статьи и фотографии, ни кровати, ни книжной полки, ни стола – все давно упаковано и вынесено. Скрестив руки на груди, я стою, прислонившись плечом к дверному косяку. Сколько ночей я просидела в этой комнате на ее кровати, уставившись на стену в поисках ответов. Я даже приучила себя верить, что слышу в сердце голос –