Я поднял бровь и посмотрел Генри.

– Сколько сейчас времени?

– Ложь! – прошептал он.

– Это возможно? – спросил Гален.

Мельхиор уставился на меня.

– Что было в письме?

– Ваши имена и описание внешности. И подробный рассказ о вашем мошенничестве, – сказал я. – Ваше секретное сообщение о магистрате Иствуде и объяснение, как прочитать шифр. И метод, который вы использовали для отравления своих жертв, чтобы это выглядело как чума.

– А-а. – Мельхиор заметно расслабился. – Ты врёшь. Тебе неоткуда знать, чем и как мы их отравили.

– Волохоси, – отозвался я.

Генри побелел.

– Ч-что ты сказал?

– Волохоси, – повторил я со всей возможной невозмутимостью. – Это бамбук с Мадагаскара. Он вызывает симптомы, похожие на чуму. За исключением жара и пота. Их вы вызвали, добавив в смесь белокудренник.

Все трое выпучили глаза.

– Противоядие простое, – сказал я. – Обычный измельчённый древесный уголь и сахар. Мне любопытно: вы сами ездили на Мадагаскар или получали волохоси от капитана Гайара?

Все трое вдруг принялись орать друг на друга.

– Что ты ему рассказал? – рявкнул Генри.

Мельхиор растерялся.

– Ничего. Я даже не упоминал об этом. Должно быть, он узнал от своего учителя.

– Ты же сказал, что в аптеке не было волохоси!

– Не было. Я проверил. Клянусь!

Генри обернулся к Галену.

– Значит, ты рассказал? – крикнул он.

– Я ни при чём! – заорал Гален в ответ. – Я с ним почти не разговаривал! И это ты вынудил меня работать в Блэкторне!

Я откашлялся.

– Прошу прощения, что прерываю, но у нас мало времени. Предлагаю заключить сделку. Вы отпустите нас, вернёте украденные деньги, а потом уедете из города и никогда больше сюда не вернетесь. Я же уговорю лорда Эшкомба не преследовать вас, не казнить и не насаживать ваши головы на пики на Лондонском мосту.

Выражение лиц братьев подсказало мне, что они во всех красках представили подобное развитие событий.

– Всё кончено, – сказал Гален. – Мы проиграли. Берём то, что есть, и уходим.

– Нет, – отрезал Генри.

– У нас семьсот фунтов!

– А через две недели будет в десять раз больше!

– Отец!

– НЕТ!

Генри чиркнул Салли ножом по шее сзади. Девушка вздрогнула, когда на кончике лезвия повисли капли крови и потекли по горлу, пятная воротник.

– Тринадцать лет, – сказал Генри. – Планирование. Подготовка. Ожидание. Тринадцать лет я ждал чумы, чтобы окончательно разделаться с этим городом. И не позволю, чтобы мне помешал чёртов щенок!

– Но если сюда явится Эшкомб… – начал Мельхиор.

– Не явится! Мальчишка лжёт! Конечно же, он лжёт!

– Мы этого не знаем наверняка, – сказал Гален.

– Тогда выдави правду из его жалкого цыплячьего горла!

Гален воспринял приказ буквально. Он взял меня за горло и приподнял, прижав к стеллажу в центре кладовой. Стеллаж затрясся, мне в глаза полетела мучная пыль. Гален сжал моё горло. Я, задыхаясь, схватил его за руки.

– Отпусти, – сказал Мельхиор.

Гален в последний раз как следует стиснул шею и выпустил меня. Я пошатнулся и рухнул на колени. Мельхиор присел рядом со мной.

– Блестящая игра, Кристофер. Подлинное мастерство. Но сейчас время истины. И помни: я могу прочитать тебя.

Этого я боялся больше всего. Потому что Генри был прав: я лгал. Я не звал лорда Эшкомба. Тауэр запирался по ночам, и я не мог войти туда. А если бы даже мог, едва ли стражник вспомнил бы, кто я такой. И уж конечно, он не имел полномочий отправлять ночного курьера к лорду Эшкомбу. Я мог связаться с эмиссаром короля только через магистрата Мэйкотта, которому Генри так меня и не представил.

У меня оставался один – и только один – шанс. Я должен был убедить этих людей, что сохранить нам жизнь – единственный способ избежать гнева лорда Эшкомба. Но я не знал, как это сделать.

Мельхиор взял меня пальцами за подбородок и заставил приподнять голову.

– Скажи мне, Кристофер: лорд Эшкомб уже в пути? Ты действительно написал ему письмо?

Я не знал, что ответить.

Учитель, как мне быть?!

Тут же я услышал его голос.

«Успокойся, Кристофер, – сказал мастер Бенедикт. – Ответ у тебя в голове. Как его найти?»

Это был несложный вопрос.

«Надо уйти с дороги. И пусть разум сам отыщет ответ для меня».

«Тогда позволь своему разуму это сделать».

Вот оно! Да, Мельхиор умел читать людей. Но не потому, что был пророком. Он просто хорошо знал человеческую природу. И если он читал меня, то лишь потому, что видел правду на моём лице. Но выражение лица зависит от мыслей человека. И значит, всё, что мне нужно сделать, – поверить в собственную ложь.

Итак, я представил то, что хотел бы увидеть. Представил лорда Эшкомба. Представил, как я рассказываю ему, что эта троица сделала с Лондоном. Представил, как горят его чёрные глаза, как изгибается шрам на щеке, как трёхпалая рука стискивает рукоять палаша. Представил, как лорд Эшкомб направляет весь свой гнев на этих людей, готовясь разорвать их на части.

А потом я швырнул всё это в Мельхиора.

– Подожди немного – и сам увидишь, – сказал я.

Мельхиор смотрел на меня.

– Ну? – спросил Генри. – Он лжёт?

Я горел желанием отомстить за мой город. За детей из приюта, за дочь Олдборна. За каждую погубленную душу. За каждый пенни, который они украли у обездоленных людей. Я направлял это пламя в Мельхиора и сжигал его. А за всем этим молился.

Пожалуйста, учитель, помогите мне.

Мельхиор, сидевший на корточках, с изумлением покачал головой.

– Я не могу сказать.

Генри перевёл взгляд с меня на Мельхиора, явно не зная, что предпринять. На миг мне показалось, что он всё же прикажет им бежать. Но тут заговорил Гален.

– Тогда всё-таки придется выбить из него правду.

– Нет, – сказал Мельхиор. – Это не сработает.

Он с любопытством посмотрел на меня.

– Не сработает же? Да, Кристофер? Вот почему я не стал тебя пытать, когда поймал вчера ночью. В этом не было никакого смысла. Я понимал, что ты всё равно не скажешь, где спрятал Тома. – Он слегка улыбнулся. – Но, разумеется, это не значит, что я совсем уже ничего не узнал.

– Я не сказал тебе ни слова!

– Вообще-то, кое-что сказал. Ты забыл Кристофер, что мы провели всю жизнь, используя людей. Это удивительно просто. Всё, что нужно сделать, – найти их слабое место. И когда – несмотря на весь свой ужас – ты отказался выдать мне Тома, я нашел твоё.