Я и сам стоял столбом. Салли подалась назад, но Генри схватил её за волосы, оттянул голову назад и прижал лезвие к горлу. Увидев это, я словно очнулся:

– Стойте!

Больше я не успел ничего сказать. Кулак Галена врезался мне в живот. Я налетел спиной на стеллаж, шаткие опоры застонали и треснули. Гален снова ударил меня, и я рухнул, скорчившись и хватая ртом воздух. Гален вытащил из-за пояса нож. Он взял меня за ухо, больно скрутив его, и приподнял мне голову, обнажая шею.

– Нет! – Мельхиор перехватил руку брата. – Я ещё не закончил допрос.

В коридоре Том прижимался к стене, держась пальцами за шею. Он тупо смотрел в пол, ещё не очухавшись после удара тетивы, едва не перерезавшей ему горло. Я тоже не мог опомниться. Всё время – всё это время! – Генри был с ними заодно…

Салли извивалась в руках маленького человечка.

– Пусти меня!

Генри встряхнул девушку и прижал нож к её губам.

– Замолчи. А не то вырежу тебе язык.

Салли умолкла, но глаза её горели. Если бы только у неё был собственный нож… Я посмотрел на Тома. Он хрипел и пытался отдышаться. Рядом лежало неподвижное тело городского стражника.

Мельхиор опустился на корточки рядом со мной. Он убрал руку Галена с моего уха и помог мне сесть на шаткий стеллаж.

– Я пытался тебе намекнуть, – сказал он. – Ты совершенно правильно догадался, что мы отравили дочерей Олдборна. Но ты забыл: ни я, ни Гален никогда не были в доме магистрата. Поэтому, когда ты понял, что мы отравили девочек, нужно было спросить себя как.

– Генри, – выдавил я, наконец-то вновь обретя способность говорить.

Генри, секретарь Олдборна. Я вспомнил, что он сказал в первый день нашего знакомства. «Я доставлял ему работу на дом».

– Генри отравил их. Он с вами заодно с самого начала.

– И даже более того. Генри и есть тот актёр, который когда-то приютил нас. Он нас воспитал, научил читать людей. Весь этот план придумал Генри. И без него мы бы не справились.

Мельхиор обвёл рукой комнату:

– В конце концов, кто-то должен был подписывать поддельные квитанции, чтобы казалось, будто вместо всей этой муки Гален покупает настоящие ингредиенты.

– Ну хватит, – сказал Генри.

Мельхиор встал.

– Да, отец.

Генри хмуро посмотрел на меня. Добрый, суетливый старик исчез. Это была такая же маска, как и клюв Мельхиора.

– Надо было заниматься своими чёртовыми делами и не лезть в наши, – сказал он.

Гален фыркнул.

– Мы собираемся избавляться от них или нет?

– Если мы исчезнем, – произнёс я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, – к вам будут вопросы.

Генри покачал головой.

– Не думаю. До тебя никому нет дела.

– У Тома есть семья.

– И ты вытащил его из зачумлённого дома. Все решат, что он умер где-нибудь в подворотне. А что до тебя… – Генри пожал плечами. – Ты сбежал из города после того, как выбрался из клетки. О девчонке вообще никто не вспомнит. Нет, Кристофер. Твоё время вышло.

Генри кивнул своим сыновьям.

– Убейте его.

Гален схватил меня за горло и поднял нож.

– Не дай им это сделать, – прохрипел я, обращаясь к Мельхиору. – Я вам нужен.

Мельхиор изогнул бровь.

– Я не обрадуюсь твоей смерти, Кристофер. И я не сомневаюсь, что ты мог бы принести пользу. Но прямо-таки «нужен» – это вряд ли.

– И всё-таки это так, – настаивал я.

Гален прижал нож к моей шее. Я чувствовал его острую холодную кромку рядом с моими пульсирующими артериями.

– Убейте меня – и вы не выберетесь из Лондона живыми.

Генри и Гален не желали ничего слушать, но Мельхиор остановил брата:

– И почему же?

– Потому что я рассказал всю правду не только Генри.

Теперь даже у Мельхиора был скептический вид.

– Кому ещё ты мог рассказать?

– Кое-кому чуть более надёжному, – быстро проговорил я. – После того как Генри вчера в ратуше побоялся тебе возразить, я решил, что его помощи может оказаться недостаточно.

– Он явно лжёт, – сказал Гален.

Мельхиор внимательно изучал меня.

– Да. Хорошая попытка, Кристофер, но я тебе не верю.

– Тогда спроси его. – Я кивнул на Генри. – Он знает.

– Знаю что? – холодно спросил Генри.

– К кому я шёл. И кто сейчас явится по ваши души.

– Это пустая трата… – Внезапно Генри рассмеялся. – А! Неужели ты имеешь в виду доктора Парретта?

Салли напряглась и дёрнулась в его руках. Генри встряхнул девушку и прижал лезвие к её шее, по-прежнему смеясь.

– Старый безумный Джон Парретт! Возможно, ты не заметил, но Парретт сломался. Он мог бы стоять на вершине собора Святого Павла в окружении трубящих ангелов, и даже тогда никто не стал бы слушать, что он там несёт.

– Я о докторе Парретте, – ответил я. – Помните, как я впервые пришёл к вам за помощью? Кто меня послал?

– Тебя привёл Парретт.

– Да, привёл к вам. Но по чьему приказу я пришёл в ратушу?

Генри задумался. Его улыбка померкла.

– Вы вспомнили, – сказал я.

Генри ещё пытался улыбаться, но его глаза больше не смеялись.

– Ты лжёшь.

– О ком он говорит? – спросил Гален.

– Ни о ком. Он лжёт. – Теперь улыбка Генри окончательно увяла. – Эшкомба даже нет в городе.

Мельхиор моргнул. Глаза Галена расширились.

– Лорд Эшкомб? – пробормотал он. – Отец…

– Тихо. – Генри посмотрел на меня. – Ты блефуешь.

– Как вы думаете, где я спрятался прошлой ночью? – спросил я. – Площадь была прямо рядом с Тауэром.

– В Тауэре никого нет.

– Есть. Один стражник. И он имеет полномочия послать курьера в Оксфорд.

– Лорд Эшкомб в Солсбери, – сказал Мельхиор.

– Был в Солсбери, – парировал я, – но в Уилтшире началась чума, поэтому королевский двор переезжает в Оксфорд. Эшкомб был там со среды, готовя новое место для короля.

Мельхиор и Гален встревоженно посмотрели на Генри. Того, казалось, потрясло, что я знал планы королевского эмиссара.

– Нет, – сказал он. – Нет. Тауэр по ночам закрыт.

– Не для друзей лорда Эшкомба. Идите и спросите стражника. Я подожду. – Я по одному разжал согнутые пальцы, изображая ход времени. – Давайте прикинем… Пять часов, чтобы курьер добрался до Оксфорда с моим письмом. Полчаса, чтобы лорд Эшкомб собрал солдат. Ещё пять часов, чтобы вернуться. Ну, может, шесть – всё-таки это люди в тяжелых доспехах.