Так. С одним делом покончено. Теперь – таможня. Те, кто раньше брал обеими руками, а теперь ими же и отпихиваются, должны знать, что коней на переправе не меняют. Юрий быстро шагал по коридорам «Зари». За годы войны у него тут подобрался неплохой штат специалистов на все руки.

Толстая, как бочка, и столь же неуемная в любовных делах Зойка, как всегда, потребовала амурную часть оплаты вперед. Процесс сей поимел место в затхлой кладовке таможенной службы. Юрий чуть не плюнул. Никакого сравнения с теми тремя гибкими богинями запретного племени! Как там месье Понтиви, не зажарили ли его живьем… Жаль, если старик и в самом деле загнал свою халупку, отдыхать у него было одно удовольствие.

Всласть настонавшись, Зойка одернула форменную юбку и уже совсем другим, деловито-серьезным голосом сказала:

– Денежки, миленок, завтра. Троих перевертышей я тебе сразу могу назвать, остальную пятерку – к утру. Приходи часам к одиннадцати, да смотри не опоздай! И свининки со сметаной не забудь навернуть. Я сегодня с тебя только задаток получила, а расчет-то у нас будет погорячее… – И подмигнула, дурында, будто такое великое счастье с тобой, стоя в каморке, трахаться!

Вернувшись на «Стремительный», Юра закрылся в каюте, строго-настрого велев денщику Гришке никого и на пушечный выстрел не подпускать, хоть даже самого адмирала Рождественского…

Шестая минная приняла неравный бой. Ничего иного ей просто не оставалось делать. На той стороне из невидимости один за другим вываливались жжаргские корабли. Спецназ-гоусты. «Дымари». Разведчики-фрегаты. Эсминцы. Легкие крейсера, похожие на ежей – так много понатыкано стволов на батарейных палубах. Тяжелые крейсера – с мощной броней и отличной скоростью. Мониторы прорыва – тихоходные, но способные справиться с планетарной обороной среднего калибра. Громады ударных авианосцев и линкоров, от огня которых способны взрываться звезды…

Саша тихонько присвистнул. Вот это да! Такое он видел только в учебных лентах, что показывали на базе. Так, посчитаем… Ударный авианосец… класса «Имрир», двести бомбардировщиков и истребителей… еще один… класса «Ипсвич»… сто пятьдесят боевых космических аппаратов всех классов… Линкоры – два. «Конго» и «Цукобо». Орудия планетарной артиллерии (хотя, конечно, стреляют отнюдь не снарядами), бесчисленные противокорабельные ракетные комплексы, мелкие зенитные и прочее, прочее, прочее… Четыре тяжелых крейсера, столько же мониторов прорыва, дюжина легких крейсеров, а уж эсминцев так много, что сразу и не сосчитаешь. И всему этому громадному скопищу, эскадре, сравнимой по мощи со всем флотом адмирала Рождественского в системе «Дзинтарс», противостояла Шестая минная. Два лидера – «Ташкент» под флагом контр-адмирала Михеева и «брат» «Ташкента» «Ужасный», четыре новейших корабля – близнецы «Мстислав», «Изяслав», «Автроил» и «Гавриил» (они по мощи, пожалуй, с жжаргскими легкими крейсерами потягаются!) да шесть эсминцев постарше: «Новик», «Счастливый», «Беспокойный», «Керчь», «Грозящий» и «Порывистый». Ну и еще разведдивизион кавторанга Ивахнова – три десятка тяжелых штурмовиков типа «Валдай».

Саша знал, что сейчас там, в глубоком тылу, авральные команды рвут ограничители мощности с генераторов запуска. Прогревают стартовые двигатели и гоуст-системы линкоры «Гангут» и «Полтава», линейные крейсера «Наварин» и «Чесма», тяжелый авианосец «Варяг» превратился в украшенную разноцветными огнями рождественскую елку. Весь флот уже знает – жжарги пошли на прорыв и Шестая дивизия принимает бой. Она может погибнуть тут вся, до последнего человека, но не должна пропустить жжаргов глубоко за линию минного поля. Если они уйдут в аутспейс – на всей системе «Дзинтарс» можно ставить большой жирный крест и, спасая всех, кого можно спасти, и взрывая все, что можно взорвать, отходить на следующий рубеж, еще на один шаг ближе к Земле…

Сашу захлестнула горячая волна. Он сливался с машиной в одно целое. Ему казалось, что вокруг нет ничего, кроме отображенного на шлемном экране странного мира условных значков, и что из рук его сами собой вырываются разящие молнии. Пальцы так и порхали по холодному пластику шлема. Миша уверенно вел штурмовик к маячившей в отдалении «Камчатке», а Саша по пути щедро поливал лазерным огнем все, что оказывалось в зоне поражения…

Эсминцы Шестой дивизии разворачивались боевым веером. Сейчас главное – втянуть жжаргов в беспорядочную перестрелку, вывести из строя как можно больше «дымарей» и… и продержаться, неведомо как, но продержаться до подхода главных сил флота.

После того как подбитый «Валдаем» Саши жжаргский крейсер отвалил в сторону, на острие прорыва попер здоровенный монитор. Тупоносый, он напоминал бульдога. Тяжелая головная рубка, короткий, словно обрубленный, корпус, торчащие вниз кривоватые «лапы» гиперпространственных отражателей (Саша понятия не имел о том, как работают эти самые отражатели и почему они, собственно говоря, именуются таковыми, но – отражатели, и все тут…). На «спине» «бульдога» красовалась здоровенная башня с торчащими из нее двумя короткими и толстыми дулами плазменных орудий. Собственно говоря, за эту компоновку подобные корабли жжаргов и окрестили мониторами.

Башня ворочалась из стороны в сторону. Плюнула огнем раз, другой, третий… В пространстве потешным новогодним фейерверком полыхнули дружно отстреленные русскими кораблями экраны. И – к монитору тотчас же со всех сторон понеслись ракеты.

Жжарги тем временем деловито расчищали проход в минном поясе. Расчищали самым что ни на есть примитивным и надежным способом – расстреливая мины из главного калибра. Линкоры и авианосцы держались пока позади, но это будет продолжаться недолго, пока легкие крейсера не расправятся с заграждениями и вся армада жжаргов не хлынет в проход.

Эфир заполнился треском помех и многоэтажной бранью. «Валдаи», словно разъяренные осы, со всех сторон обрушились на жжаргский корабль, высунувший нос из прохода. Его батарейные палубы в свою очередь изрыгнули пламя. Плюнула перегретой плазмой башня главного калибра. Два штурмовика в мгновение ока обратились в огненные клубки. Нажать педаль катапульты успел только один из пилотов.

– Бей, бей, бей, бей!!! – перекрывая шипение и хрипы, хлестнул по барабанным перепонкам рык Ивахнова. Кавторанг шел в атаку, словно рядовой пилот. С пилонов его «Валдая» одна за другой срывались разящие молнии. На броне монитора вспухли грибы разрывов. Ловким маневром кавторанг ушел из-под ответного огня. Левая носовая батарея монитора умолкла, броневые плиты вывернуло взрывами, орудия превратились в груду оплавленного лома. Что стало с их прислугой, объяснять уже было не нужно.

Вступили в бой и эсминцы. Их экраны блокировали выстрелы с жжаргского монитора. А ракеты рвались и рвались на броне, напрочь сдирая надстройки, оставляя один голый корпус, вытянутое яйцо с закругленными концами. Вся артиллерия монитора уже молчала, за исключением главной башни, из двигателей рвалось пламя. Собственно говоря, корабль уже был обречен, всякий нормальный командир в сложившихся обстоятельствах отдал бы команду к отходу, – но жжарги, как известно, слова «отступление» не ведали.

Не повезло еще двум «Валдаям» – но тут обошлось без жертв. Потеряв один экипаж, кавторанг Ивахнов пришел в зоологическую ярость, велев всем пилотам под страхом месячного ареста и понижения в звании включить комплексы «последней надежды» – компьютер сам отстреливал спасательную капсулу с людьми, если считал, что уберечь машину от прямого попадания уже нет никакой возможности. Летать с включенной аппаратурой этого сорта пилоты «Валдаев» считали позором – и, кроме того, компьютеры принимали решение о принудительном отстреле слишком часто. Порой даже когда можно было уйти. Глупо было винить технику, ее так запрограммировали, – когда речь идет о жизни людей, лучше перестраховаться… И на сей раз компьютеры не подвели. Оба раза, за миг до того, как поток губительного пламени настигал штурмовик, мощные катапульты последней судорогой механических мышц отшвыривали кабины экипажа далеко в сторону. Включались собственные маломощные движки спасательных капсул, малой тягой уводя их к ожидавшей в тылу «Камчатке».