— Выходит, Блэйлок обставил современных ученых. Лет на сто двадцать обогнал их с этой теорией, — ахнула Реми. — Впечатляет! Только я не…

— Погодите! — остановила их Вондраш.

Взобравшись на подставки, ассистенты вытащили кнопки и сняли со стены карту Индийского океана. Под ней оказалась вторая — территория охватывала Африку и Южную Америку. Ее тоже испещряли красные точки кнопок, соединенные между собой белой нитью.

— Это все по Блэйлоку? — уточнил Сэм.

— Да.

От прибрежного мозамбикского города Лумбо кнопки тянулись через континент на запад, к Анголе, перепрыгивали на остров, расположенный выше по побережью, а затем, через Атлантический океан, подбирались к крайней восточной точке Бразилии. Там кнопочная дорожка поворачивала на север и ползла дальше вверх, вдоль южноамериканского побережья, мимо Тринидада и Тобаго, к Карибскому морю.

— Неужели Блэйлок везде побывал? — недоверчиво хмыкнула Реми.

— Он захватил «Шенандоа» в тысяча восемьсот семьдесят втором, — ответил Фарго, — и сразу отправился разыскивать сокровища драгоценной птицы. Кто знает, сколько он бороздил моря? Может быть, десятилетиями!

— Что-то мне это напоминает… — проговорила жена. — Пит, Венди, будьте добры, повесьте первую карту рядом.

Почти с минуту она созерцала обе карты и, слабо улыбнувшись, вдруг спросила:

— Вы видите? Видите?

— Что видим? — удивился Сэм.

Вместо ответа Реми подошла к компьютеру.

— Венди меня немного учила работать в фотошопе. Посмотрим, какая я ученица. Присаживайтесь, это займет несколько минут.

Прикрыв собой экран, так, чтобы никто не смог подглядеть, она принялась за работу. Не вставая с табурета, Сэм попробовал заглянуть сбоку, но жена пресекла его поползновения.

— Даже не думай, Фарго!

— Прости, больше не буду.

Через двадцать минут Реми развернулась на стуле к коллегам.

— Итак, все мы помним кодекс Орисаги, верно?

Ответом ей было дружное кивание.

— Помните верхнюю часть изображения?

Все снова кивнули.

— Сельма, включи, пожалуйста, телевизор.

— Черт! Мы же глаз с него не сводили! Рассматривали, рассматривали… — досадливо покачал головой Сэм. — Приз по картографии за это, конечно, не получить, но все важные детали на месте. Напомните-ка, когда малагасийцы приехали на Мадагаскар?

— В первом или втором веке.

— А ацтеки когда заселили Мексику?

— В шестом.

— Выходит, сперва малагасийцы отваживаются покинуть Сулавеси, а несколько веков спустя, более внушительной армадой — сотня кораблей, если кодекс Орисаги не врет — высаживаются на Мадагаскаре. Но на этом не останавливаются — едут дальше на запад, в Мексику.

— Сколько же лет заняло путешествие! — воскликнул Пит. — На один переход через Африку ушло бы не меньше полугода. По самым скромным прикидкам, в аутригере помещаются восемь человек — всего получается восемьсот.

— Сэм и говорил, это исход, — ответила Реми.

— А может, они объехали Африку с юга? — предположила Венди.

— Исключено, — возразила она. — По двум причинам. Во-первых, эта территория на карте не обозначена. Во-вторых, я с трудом представляю, как можно обойти мыс Доброй Надежды на аутригере, хотя, возможно, они пытались.

— Да, самые суровые океанские широты, — подтвердил муж. — Итак, вопрос на миллион долларов: какой участок на карте, по-вашему, загадочнее других?

— Хм… Индонезия занимает внушительную территорию. Вероятно, Блэйлок считал, что сокровища именно там. Для ацтеков острова олицетворяли Чикомосток. Надиктовывая кодекс Орисаге, император Куаутемок пытался обозначить путь праотцев. Однако историю переселения в императорской семье передавали из поколения в поколение многие века, так что Куаутемок и сам уже не знал деталей.

— А мне интересно, — задумчиво проговорил Пит, — почему они вообще решили переехать.

Часа через два на этот вопрос частично ответил бывший преподаватель Реми, профессор Стэн Дайделл. Созвонившись с Сельмой, он попросил ее включить видеоконференцию. Едва вся команда собралась перед телевизором, на экране появился высокий худощавый мужчина с густой седеющей шевелюрой — словом, внешне полная противоположность Джорджу Милхаупту.

— Реми, доброе утро, рад вас снова видеть, — улыбнулся он.

— Взаимно, профессор.

— А рядом, должно быть, Сэм?

— Приятно познакомиться, профессор Дайделл. Наши ассистенты… — Сэм представил Пита и Венди.

Дайделл дружелюбно кивнул.

— Только мне помогает секретарь, — предупредил он. — Вы не против? Технологии так быстро развиваются, не успеваю угнаться.

— Пожалуйста! — ответила Реми.

— Вам, конечно, не терпится поговорить о находке, так что… приступим! Сначала несколько слов о вашем фото. Судно обычное: форма каноэ, пара выносных уключин, одна мачта. Правда, размеры впечатляют. Переходим к следующему пункту. Наверное, не скажу ничего нового — вы ведь и сами проводили исследования. Словом, вырезанная на бушприте фигура напоминает ацтекского бога Кетцалькоатля, Пернатого Змея.

— Мы тоже так решили.

— Только при чем тут Кетцалькоатль? — спросил Сэм.

— В ацтекской мифологии, в зависимости от времени и обстоятельств, роли Кетцалькоатля то и дело менялись. Иногда его связывали с ветром, планетой Венерой, искусствами, знанием. Кроме того, он покровительствовал жречеству. Также считалось, что Кетцалькоатль отделил землю от неба. И человеческий род вроде бы появился не без его участия.

— Надо же! И швец, и жнец… — хмыкнул Фарго. — А что скажете о другом изображении, на корме?

— Это однозначно птица, но вид мне неизвестен. Что касается пергамента… У вас на руках копия кодекса Орисаги — сами, наверное, знаете.

— Ну да, — согласилась Реми.

— А знаете, что это, похоже, единственная копия в мире?

— Впервые слышим.

— Собственно, до настоящего момента считалось, что копий вообще не существует. Только оригинал. Расскажу вкратце одну историю. С армией Кортеса в Мексику прибыл иезуит Хавьер Орисага. С собой он привез толпу монахов — видимо, для помощи в обращении язычников, — пояснил Дайделл. — Спустя несколько месяцев после написания кодекса власти предержащие велели ему возвращаться в родные пенаты. Едва Орисага ступил на испанский берег, Церковь конфисковала кодекс. Самого священника поместили в тюрьму, допросили, а через два года выпустили. Из Испании опальный иезуит отправился на острова, ныне известные как Индонезия, где и скончался в тысяча пятьсот пятьдесят шестом году.