— Тонет? — растерянно переспросила Реми. — Да с какой радости…

— Помимо рапорта для Дадли, Блэйлок отправляет шифровку для Констанс. — Сельма деловито перевернула страницу блокнота и, скользя пальцем по строчке, зачитала вслух: — «Захватив „Шенандоа“, мы составили опись всего содержимого. В каюте капитана я нашел удивительную статуэтку из неведомого мне минерала — большую драгоценную зеленую птицу. Такую породу птиц я тоже никогда встречал. Должен признаться, милая Констанс, я глаз не мог от нее отвести!»

Фарго молча переваривали услышанное. Первым заговорил Сэм.

— Что ж, это проливает свет на запись о «большой драгоценной зеленой птице».

— И объясняет его рисунки с изображением птицы, — добавила Реми. — А может, и все то, что мы нашли в музее Мортона в Багамойо. Сэм, помнишь чучела птиц под потолком? Он на них, видимо, помешался. Сельма, что там еще в письме?

— Скажу вкратце своими словами. Пишет, что выполнил свой долг перед отечеством, причем дважды, и при этом потерял жену. Признается, что солгал Дадли о гибели «Шенандоа-два». Умоляет Констанс простить его, а затем говорит, что хочет найти место, где конфедераты отыскали драгоценную птицу, и забрать остальные сокровища.

— Сокровища? — спросил Фарго. — У него возникли подозрения, что птица — лишь малая доля?..

— Если и возникли, он ни словом о них не обмолвился. По крайней мере, прямым текстом. Учитывая манеру его письма, возможно, сведения о них зашифрованы где-нибудь в журнальных записях.

— А как насчет судового журнала «Шенандоа-два»? — встрепенулась Реми. — Блэйлок считал, что конфедераты заполучили птицу во время путешествий — значит, логично искать наводку в журнале у капитана.

— Он нигде не упоминает судовой журнал, но мне нравится твое предположение.

— А по-моему, — начал Сэм, — он зашифровал записи из судового журнала «Шенандоа-два» в своем журнале.

— В любом случае, — сказала Сельма. — Уильям-Уинстон Блэйлок и после захвата судна конфедератов продолжал переписываться с Констанс. Только письма его становились все абсурднее. Можете сами почитать. Он явно сходил с ума.

— И это нешифрованные куски, — добавил Пит. — Осталось еще четырнадцать раскодировать.

— Если все правда, — усмехнулся Сэм, — значит, Уинстон Блэйлок провел остаток жизни в море, на борту «Шенандоа-два»: записывал в журнал всякую всячину, любовался драгоценной птицей и выбивал в колоколе иероглифы, между делом разыскивая сокровище, которого, возможно, и не было.

— А может, тут нечто большее? — возразила жена. — Допустим, кодекс Орисага — подлинник. Допустим, аутригер — то самое, что мы думаем. Получается, Блэйлок открыл тайну, которую Кортес с конкистадорами унесли с собой в могилу! Тайну происхождения ацтеков…

Голдфиш-Пойнт, Ла-Хойя, Калифорния

— Уж больно много вопросов возникает, — недоверчиво заметил Сэм.

Он схватил блокнот с ручкой и принялся записывать:

Каким образом / когда Мортон заполучил журнал Блэйлока, посох и кодекс Орисаги?

Каким образом / когда колокол «Шенандоа» оказался у берегов острова Чумбе? Почему оторвался язык?

Фарго взглянул на остальных:

— Еще есть вопросы?

Вместо ответа Реми забрала у мужа блокнот и приписала:

Что известно Ривере и его нанимателю о Блэйлоке? Как они втянулись в это дело? Что ищут?

Откуда Ривера узнал о нашей поездке на Мадагаскар?

Она подтолкнула блокнот в сторону Сэма.

— Хм… У меня есть кое-какие соображения по поводу одного пункта… — сказал он. — Что они ищут? Как мы подозреваем, Ривера работает на мексиканское правительство, верно?

— Тут и спорить не о чем.

— Нынешнее правительство, партия «Мешика-теночка» во главе с президентом Гарсой, выиграло выборы благодаря ультранационалистическим настроениям. Ну, сами знаете — великие предки, истинное доколониальное наследие Мексики и так далее. В прессе это назвали «ацтекской волной народной поддержки». А головорезы из шайки Риверы носят индейские имена, равно как лидеры партии и члены кабинета министров.

Он оглядел слушателей — все дружно кивнули.

— Может, загадочный наниматель Риверы знает об ацтеках правду? Может, знал и до выборов?

— Кроме того, — добавила Реми, — за семь лет на Занзибаре погибло девять туристов. Мы полагаем, их убили. Если так, значит, уже в то время караул не дремал.

— А находка Блэйлока, если наши подозрения верны, поставит историю Мезоамерики с ног на голову, — сказал Фарш.

— Разве это повод для убийств? — с сомнением проговорила Венди.

— Еще какой! — ответила Реми. — Стоит общественности узнать, что нынешнее правительство победило ценой обмана — и его с позором выставят вон. Возможно, даже арестуют лидеров. Вот представь: Джордж Вашингтон становится первым президентом Америки, а потом выясняется, что он — предатель. Пример не очень удачный, все равно что сравнивать яблоки с апельсинами, но суть понятна.

— Фактически мы подразумеваем, что в деле замешан президент Гарса, — заметил Пит.

— Фактически да. Он, несомненно, «моторчик предприятия», Ривера действует с его подачи, — усмехнулся Сэм. — Итак, вернемся к журналу и письмам. Нутром чую, разгадка где-то там.

— С чего начнем? — деловито поинтересовалась Сельма.

— Со стихотворения. Где оно?

Перелистав несколько страниц в блокноте, Вондраш начала читать вслух:

Посвящение в сердце любимой пишу

На gyrare Энгаи не сбиться с пути

Сверху видно, разбита земля на квадраты

Две стрелы полуночных на четверти день рассекут

Gyrare раз, gyrare дважды

Слова Древних — слова отца Альгаризмо

— Первые две строки мы уже расшифровали — там речь о колоколе и спиралях Фибоначчи. Осталось расшифровать остальные…

Они разделились на группы. Сельма, Пит и Венди принялись выискивать возможные зацепки в переписке Блэйлока с Констанс Эшворт, а Фарго, вытянувшись в шезлонгах на застекленной террасе, среди комнатных пальм и раскидистых папоротников, занялись журналом — Вондраш загрузила им его на айпэды. В окна террасы били солнечные лучи, на плиточный пол неровными пятнами ложились тени.

Спустя час Сэм пробормотал себе под нос:

— Лжец Леонардо.

— Что?

— Строчка из блэйлоковского журнала: «Лжец Леонардо». Он явно намекает на Леонардо Фибоначчи.

— Прославившегося, благодаря последовательности чисел и спирали…

— Верно. Но почему он называет его лжецом?

— Вот и мне интересно, — задумчиво проговорила Реми.